Рилла из Инглсайда

— Он считает меня недостаточно взрослой, чтобы все понять, — с мятежным чувством в душе жаловалась она мисс Оливер, — но я вполне взрослая! И я никогдане выдала бы его секретов ни единой живой душе… даже вам, мисс Оливер. Я рассказываю вам все моисекреты… я просто не могла бы чувствовать себя счастливой, если бы у меня был какой-нибудь секрет от вас, дорогая моя… но егосекреты я никогда не выдала бы. Ярассказываю емуабсолютно все… даже показываю мой дневник. И мне ужаснобольно, когда он о чем-то не рассказывает мне. Он, впрочем, показывает мне все свои стихи… и они восхитительны, мисс Оливер. Ах, я живу надеждой, что когда-нибудь стану для Уолтера тем, чем для Вордсворта была его сестра Дороти [6]. Вордсворт не написал ничего, что могло бы сравниться со стихами Уолтера… да и Теннисон [7]тоже.

— Я бы этого не сказала. Оба они написали немало чепухи, — сухо сказала мисс Оливер, а затем, в раскаянии, так как заметила обиженное выражение в глазах Риллы, поспешно добавила: — Но я верю, что Уолтер тоже будет великим поэтом… когда-нибудь… и доверит тебе больше своих секретов, когда ты станешь постарше.

— Когда в прошлом году Уолтер был болен тифом и лежал в больнице, я чуть с ума не сошла, — вздохнула Рилла, пытаясь напустить на себя важность. — Дома мне не говорили ни слова о том, насколько тяжело он болен, пока опасность не осталась позади; это папа не разрешал им говорить мне. Но я, пожалуй, рада, что ничего не знала. Я этого не вынеслабы. Я и так засыпала каждую ночь в слезах. Но иногда, — заключила Рилла с горечью — ей нравилось время от времени говорить с горечью, в подражание мисс Оливер, — иногда я думаю, что Уолтеру даже Понедельник дороже, чем я.

Понедельник был маленьким инглсайдским песиком; его назвали так потому, что он появился в доме в понедельник, а Уолтер тогда как раз читал «Робинзона Крузо». Фактически Понедельник принадлежал Джему, но был также очень привязан к Уолтеру. В эту минуту он лежал рядом с Уолтером, уткнувшись носом в его локоть, и в восторге хлопая хвостом по траве каждый раз, когда Уолтер поглаживал его. Понедельник не был ни колли, ни сеттером, ни гончей, ни ньюфаундлендом. Он был просто, как говорил Джем, «обыкновенной собакой» — и оченьнекрасивой, как добавляли жестокие люди. Бесспорно, похвастаться приятной внешностью Понедельник не мог. Черные пятна были в беспорядке разбросаны по его шкуре; одно из них пришлось прямо на глаз. Уши у Понедельника были обтрепанные, так как ему никогда не везло в поединках. И все же он знал, что не все псы отличаются красотой или собачьим красноречием или способностью неизменно одерживать победы, но каждый пес способен любить. Под его невзрачной шкурой билось самое любящее, верное сердце, какое только билось в груди какой-либо собаки с тех пор, как они появились рядом с человеком. Все в Инглсайде любили его — даже Сюзан.

Но, несмотря на горечь, прозвучавшую в ее последних словах, в этот солнечный день Рилла не была в обиде на мир.

— Замечательный июнь в этом году, правда? — спросила она, мечтательно глядя на маленькие серебристые облачка, так мирно и неподвижно висевшие над Долиной Радуг. — И время мы проводим очаровательно… и погода прелестная. Лето просто великолепное во всех отношениях.

— Меня это совсем не радует, — со вздохом отозвалась мисс Оливер. — Есть в этом нечто зловещее… не знаю почему. Великолепие — дар богов… нечто вроде предварительного возмещения за те неприятности, что предстоит пережить потом. Я часто такое наблюдала и теперь не люблю, когда люди говорят, что великолепно проводят время. Впрочем, июнь в самом деле был замечательный.

— Хотя, конечно, ничего особенно увлекательного не происходит, — заметила Рилла. — Единственное интересное событие в Глене за весь последний год — обморок старой мисс Мид в церкви. Иногда мне ужасно хочется, чтобы хоть изредка здесь случалось что-нибудь драматическое.

— Не желай этого. Драматические события всегда приносят кому-нибудь огорчения… Как славно вы, молодежь, проведете здесь это лето! А я буду скучать в Лоубридже!

— Но вы ведь будете часто приезжать к нам, правда? Этим летом нам предстоит множество развлечений, хотя, вероятно, я буду, как всегда, на периферии событий. Ужасно, когда люди считают тебя маленькой девочкой, а ты уже взрослая.

— Ты еще успеешь повзрослеть, Рилла. Не стремись к тому, чтобы юность прошла поскорее. Она и так проходит слишком быстро. Довольно скоро ты отведаешь взрослой жизни.

—  Отведаю! Да я хочу постоянно поглощатьее! — воскликнула Рилла со смехом. — Я хочу от нее всего… всего, что только может получить девушка. Через месяц мне исполнится пятнадцать, и тогданикто не скажет, что я все еще ребенок. Я слышала, как кто-то однажды сказал, что возраст от пятнадцати до девятнадцати лучший в жизни девушки. Эти годы моей жизни будут совершенно великолепными… я заполню их до отказа удовольствиями.