Рико, Оскар и тени темнее темного

На длинной Диффе есть все, что человеку нужно. Супермаркет «Эдека» и ночной магазин, две овощные лавки и одна мясная, магазин напитков, булочная и так далее. Нигде не нужно сворачивать, и именно по этой причине мама подыскала для меня такую длинную, прямую улицу. Потому что мне трудно запомнить длинную дорогу, а уж с поворотами — никаких шансов. Способность ориентироваться у меня как у пьяного почтового голубя в метель при силе ветра двенадцать баллов. Но по Диффе я даже один могу дойти до моего учебного центра. Надо только выйти из дома, немножко пройти до аптеки на углу, а потом свернуть к Ландверканалу. Потом я иду все время прямо и прямо, через Адмиральский мост до самой школы. За школой путь так и продолжается прямо, через квартал, где живут одни только турки и турчата, до площади Коттбуссер Тор, которую все называют просто Котти. Но у меня никогда еще не хватало смелости зайти дальше палатки, в которой продают денеры, — она стоит прямо перед Котти.

Я раздумывал, не поискать ли по пути домой новую макаронину. Может, она все-таки вылетела не из окна нашего дома, а ее потерял или нарочно обронил какой-нибудь пешеход, который шел по пешеходной дорожке.

ПЕШЕХОДНАЯ ДОРОЖКА

Спросил маму еще раз, как это называется. Она сказала, что обычно говорят «тротуар». Почему-то иногда вместо понятных слов используют иностранные. Отчего так бывает, я не знаю.

Медленно переставляя ноги, я вдруг вспомнил про Гензеля и Гретель, которые пометили свой след в чаще дремучего леса хлебными крошками, чтобы не заблудиться. Может, кто-то пометил свой след макаронами, чтобы не заблудиться в наших краях? Если этот кто-то так сделал, то он одарен еще глубже, чем я. Ведь если здесь случайно пробежит такое всеядное животное, как Фитцке, выкладывателю макарон назад дороги не найти. Следы из крошек Гензеля и Гретель тоже склевали птицы в лесу, и где они оба в конце концов очутились? Правильно, у злого-презлого волка!

У детской площадки я остановился. Эта площадка — что-то вроде полуострова, обрамленного Гриммштрассе, которая дальше у канала делает петлю, поворачивает назад и снова натыкается на Диффе, так что эта улица вроде как двойная. Площадка большая, и при хорошей погоде здесь всегда полно мамаш и огромного количества малышни. В Нойкельне, где мы жили раньше, мама часто ходила со мной на такую площадку. У меня были лопатка, сито и много-много формочек. Однажды я выкопал лопаткой ямку и побросал туда и сито, и формочки, и лопатку в придачу. Потом зарыл все руками и больше никогда их не нашел.

Я еще раз глянул на площадку, порадовался за малявок, которые были умнее меня, и тут снова вспомнил про макаронину. Я медленно пошел по пешеходной дорожке, уткнувшись взглядом в серый асфальт. Увидел скомканный конфетный фантик. И несколько осколков, которые валялись у контейнера для сбора стеклотары, и растоптанный старый окурок. А потом увидел две маленькие ноги в светлых носках и открытых сандалиях.

Я поднял голову. Передо мной стоял мальчик, ростом доходящий мне как раз до груди. То есть до груди мне доходил его темно-синий шлем. Такой защитный шлем, какой надевают мотоциклисты. Я и не знал, что для детей тоже есть такие. Выглядел мальчик совершенно чокнутым. Прозрачная штуковина у шлема была откинута наверх.

ВИЗОР

Прозрачная штуковина у мотоциклетного шлема. Я спросил про нее у Бертса, он водит мотоцикл. А еще он сказал, что Юле и Массуд поехали вместе в отпуск. Пффф…

— Что ты тут делаешь? — спросил мальчик. Зубы у него были огромные. Они выглядели так, будто он мог вырывать ими кусищи мяса из больших животных вроде лошади, или жирафа, или еще кого-нибудь.

— Я ищу одну вещь.

— Если ты скажешь какую, я могу тебе помочь.

— Макаронину.

Мальчик быстро оглядел пешеходную дорожку. Когда он нагнул голову, в шлеме ослепительно отразился солнечный свет. А на его рубашке с короткими рукавами я заметил крохотный ярко-красный значок-самолетик. Кончик крыла был отломан. Потом маленький мальчик заглянул в кусты, которые росли перед забором у детской площадки, — сам я до такого не додумался.

— А что это за макаронина? — спросил он.

— В любом случае, это макаронина-находка. Ригатони, но это неточно. Наверняка можно сказать, только когда ее найдешь, иначе она не будет макарониной-находкой. Логично ведь, правда?

— Хм-м…

Он слегка наклонил голову. Рот с зубищами снова раскрылся.

— Может быть так, что ты немного глуповат?

Нет, ну вообще!

— Я — необычно одаренный ребенок.

— Точно?

Было видно, что теперь он по-настоящему заинтересовался.

— Я — необычайно одаренный.