Ригодон

– Эй!.. Эй!.. Wasser?… Вода…

– Da!… Da!

Они отвечают… вода выше! Выше, это где?… Я спускаюсь поглядеть, не один, а с Лили и Бебером… разумеется, ребятня тоже… все это выползает из-под брезента, спрыгивает… они оказываются на насыпи раньше нас… скрюченные, как мокрицы, рохли и растяпы вдруг становятся почти ловкими… приключения созданы для детей, какими бы сопливыми они ни были, они возвращаются к жизни, этот подъем и проделки… вы стары, запыхались, держитесь за борт платформы, вам нужны приличные условия, маршруты… тем хуже для вас! Теперь эти малыши на насыпи, я вам уже сказал… вода недалеко, метров сто, надо подняться, следуя по колее… огромный чан… детвора возле него оказывается раньше нас… они лакают, сунув головы в чан… мы делаем то же самое!.. Бебер не хочет, он не пьет… я спрашиваю двух наших старцев, скоро ли мы снова поедем?… Нет еще! Надо дождаться конца тревоги!.. Мы ничего не слышали, ни Лили, ни я… а что там такое?… Мост через канал! О, я догадывался, что канал рядом… а мы, оказывается уже у моста!.. Я хочу в этом убедиться, это, должно быть, в нескольких шагах, правда!., пустота и переплетение железных балок и арок, это действительно канал… они не соврали… а в глубине этой черноты, пустоты, я бы сказал, этой траншеи… два или три… четыре мигающих огонька… может быть, десять?… Суда?… Не думаю… но я знаю… нет необходимости меня просвещать… Unterseebooten! Подводные лодки… я осведомлен в морском деле… нет! Не слишком хорошо, но, так сказать, немного… а канал этот я знаю, проходил его восемь раз… десять раз… из конца в конец…[61]

А наши старики!.. Они согласны… точно, подводные лодки, огоньки… они ждут разрешения пройти в Северное море… ожидают сигнала… а наш поезд, наши платформы тоже ожидают сигнала?… Совершенно верно! «Отбой» тревоги… ждем!.. Сирены… я совсем не слышу гудения самолетов… однако же мост – цель для бомбардировщиков… но почему же они устремились туда лишь теперь, после четырех лет войны… у них вскоре возникнет потребность налаживать собственную торговлю… если они обречены выиграть… не сказал еще, что я думаю об этих двух стариках… прежде всего, они были заняты… особенно один, тот, что покрепче, он захотел побриться, и немедленно, воспользоваться тревогой и наличием чана с водой… у него все с собой: фонарь, маленькое зеркальце, бритва и два кусочка мыла… я вижу, как вытекает вода из очень широкого мятого брезентового рукава… у нас тоже такие есть… порядок!.. Он пытается пристроиться со своими причиндалами… все уже напились… он повесил зеркальце на борт платформы, на гвоздь… мы и малыши смотрим, как он намыливает щеки… и как раз в этот момент – сполохи, лучи зеленые!.. Отовсюду, брызнули из облаков… вы знаете… «предупредительные»… а затем обычные, «белые»… потом бомбы… вам очень крупно повезло, если вы никогда не испытывали ничего подобного… а мы – я уж и не знаю, в который раз… драма, обернувшаяся комедией, вернее, драматической комедией… Монмартр… Сартрувиль… Сен-Жан-д'Анжели[62]… Франкфурт… и так далее… Берлин… и здесь, в Медоне, двадцать пять лет спустя, вон там, возле дома, яма, воронка, весьма предательское углубление как раз перед воротами в сад, причем соседи в один голос обвиняют меня, обещая в скором времени вытурить из дома, написать заявление в префектуру, чтобы та приняла какие-то меры!.. О, я не иронизирую, я отдаю себе отчет, что Аттила с его выжженной землей просто мелюзга… что до меня – воронка – это мое место! Везде, где я появляюсь, все гибнет: и почва, и растения, и скотина… человеческие существа при виде меня теряют охоту жить, даже пить пиво, не могут ни есть, ни спать… вот так-то!.. Но думаю, что это весьма предательская яма перед воротами моего сада берет свое начало – знаю, мне не поверят! – от бомбардировки заводов Рено… я видел, я помню, мы жили тогда наверху, на Монмартре, а именно, на улице Жирардон, на углу, знаете ли, не у черта на куличках! Неважно, что через тысячу лет все белые станут желтыми «супербразильцами», неважно, какие катаклизмы потрясут Марс, Луну или Малую Медведицу, виновен все равно буду Я!.. Я к этому готов!..