Рифтеры

– Сколько? – Лабин провел рукой по пистолету‑гра­натомету; пояс с боеприпасами лежал у него на коленях, одним концом все еще свешиваясь в мешок под ногами.

– Двадцать. Или тридцать. Самое малое. Господи, Кен, они огромные, вдвое больше тебя... – Кларк бо­ролась с подступающей паникой.

К оружию Лабина прилагались три обоймы и ма­ленькое колесико‑переключатель, позволявшее выбирать между ними. Он нащупал за поясом световые, «сверлиль­щиков» и «площадников», вставил их.

– Главный вход видишь?

– Да.

– В какой стороне? Далеко?

– Примерно на одиннадцать часов. Пожалуй... во­семьдесят метров.

«А с тем же успехом могли быть восемьдесят свето­вых лет...»

– Что между нами и ими?

Она сглотнула.

– Стая бешеных собак‑монстров, готовых убивать.

– Кроме них.

– Мы... мы на краю главной улицы. Мощеной. Со всех сторон были здания, но их снесли, труха одна. – И, в надежде, что он задумал не то, чего она боится, в на­дежде отговорить его, Лени добавила: – Укрыться негде.

– Мой бинокуляр видишь?

Она осторожно, оберегая поврежденный позвоночник, повернулась.

– Прямо за твоей спиной. Ремешок зацепился за дверь.

Он, отложив оружие, отцепил его и подал ей.

– Опиши вход.

Дальномер и термовизор, разумеется, не работали – только обычная оптика. Кларк постаралась не замечать темных теней на расплывчатом переднем плане.

– Восемь стеклянных дверей в неглубокой нише на фасаде, над ней логотип УЛН. Кен...

– За дверью что?

– Э... вестибюль, шириной несколько метров. А даль­ше – о, в прошлый раз там был еще один ряд дверей, но теперь их нет. Вместо них какая‑то тяжелая плита, наверно, спускается сверху, как крепостная решетка. По ней много не скажешь.

– А боковые стены вестибюля?

– Бетон или биолит или что‑то такое. Просто стены, ничего особенного. А что?

Он затягивал оружейный пояс на талии.

– Там и войдем.

Она покачала головой:

– Нет, Кен, ни хрена не выйдет.

– Спускные ворота – самая очевидная защита. Чем ломиться в них, разумнее обойти.

– Нам не выйти, порвут!

– Я не для того так далеко летел, чтобы стая собак остановила меня в восьмидесяти метрах от финишной ленточки.

– Кен, ты же слепой!

– Они об этом не знают. – Он показал Кларк пи­столет. – А вот это им знакомо. Главное – произвести впечатление.

Она уставилась в его разъеденные глаза, на сочащееся сукровицей лицо.

– Как же ты будешь целиться?

– Так же, как приземлялся. Дашь наводку. – Наша­рив рюкзак, Лабин достал из него «Хеклер и Кох». – Этот возьми себе.

Она взяла, не понимая, что делает.

– Отгоним собак на то время, что нужно для прохода сквозь стену. В остальном план прежний.

Кларк с пересохшим ртом следила, как кружат у ма­шины псы.

– А если они бронированные? Если у них электрон­ная защита?

– Импульс на них не подействовал, значит, никакой электроники. Обычные модификанты, не больше.

Застегнув молнию рюкзака, Лабин забросил его за спину, подтянул лямки на плечах и на поясе.

– А пистолеты у нас выдержат импульс? А... – Тре­вожная мысль вдруг пробилась на поверхность из глуби­ны сознания: закашлявшаяся механика у нее в груди. – А наши имплантаты?

– Миоэлектрика. Электромагнитный импульс им не слишком опасен. Твой «Хеклер‑Кох» как настроен?

Она проверила:

– Конотоксины. Кен, я никогда еще не стреляла из пистолета. Не сумею прицелиться...

– Сумеешь. Всяко лучше, чем я. – Лабин пробрался между сиденьями в заднюю часть кабины. – Ты легко пройдешь, сильно подозреваю, что они настроены на меня.

– Но...

– Перчатки, – напомнил он, припечатывая свои к запястьям гидрокостюма под широкими рукавами верх­ней одежды.

Кларк натянула перчатки на дрожащие руки.

– Кен, нельзя же просто...

Он приостановился, нацелившись на нее невидящи­ми глазами.

– Знаешь, с манией самоубийства ты мне больше нравилась. Раньше ты хоть не боялась, а сейчас слушать тошно.

Она заморгала:

– Что?

– Лени, у меня кончается терпение. Пяти лет мук совести и жалости к себе хватило бы кому угодно. Мо­жет, я в тебе ошибся? Может, ты все это время просто прикидывалась? Ты хочешь спасти мир или нет?

– Я...

– Это – единственный способ.

«А разве есть что‑то такое, чего ты не сделаешь ради возможности вернуть все назад?» Тогда ответ казался оче­видным. Он и сейчас был очевиден. Знакомая ледяная решимость обожгла Лени изнутри. Лицо горело.

Лабин кивнул, закрыл глаза. Сев на пол, уперся спи­ной в переборку за креслом Кларк.

– Затычки в нос.

Они смастерили их по пути: маленькие тампоны из полупроницаемой пленки. Кларк забила по одной в каж­дую ноздрю.

– Я пробью дыру в корпусе, – объяснял Лабин, де­лая то же самое. – Это отгонит собак и даст нам время выйти. Как только окажемся снаружи, направь меня на главный вход. Чтобы он был на двенадцать часов. Направ­ление на цели указывай считая от него, а не от направ­ления, в котором я смотрю в данный момент. Поняла?

Она по забывчивости кивнула и тут же поправилась:

– Да.