Риф Скорпион (cборник)

Она не поняла, что я имел в виду. Я объяснил.

— Если вы будете у них в руках, они могут заставить меня вернуться.

Она поняла.

— Давайте попробуем доплыть, Билл, — сказала она.

— Должен вас предупредить, что мы, наверное, утонем, — сказал я.

Она боялась воды, она иногда впадала в панику, как любой человек, но, когда надо было принять решение, она проявляла удивительную выдержку.

В этот момент она тоже проявила поразительное мужество. Она знала, что случится, если мы вернемся. Знала и то, что, если не вернемся, скорее всего, не доживем до рассвета.

И спокойно сделала свой выбор.

— Надо плыть, — говорит. — Помогите мне раздеться.

Я помог ей. Застежка платья у нее была на спине. Когда я расстегивал ее, пальцы меня не слушались, но потом мне удалось все расстегнуть, и она стащила платье и комбинацию (я при этом поддерживал ее за талию). Мы ушли под воду в объятиях друг друга, и я всем телом ощутил прикосновение ее роскошной плоти. Когда мы вынырнули, то увидели, что «Балерина» дрейфует в подветренную сторону к северу от нас. Баркли все звал нас, сыпал обещаниями. Я почувствовал невыразимую горечь и принялся нудно и беспомощно ругать их последними словами.

— Извините, — сказал я, спохватившись.

— Ничего страшного, — ответила она. — Думаете, я не знаю этих слов? Сама сказала бы то же самое, да никак не могу отдышаться.

Пояс с резинками для чулок у нее был совсем узенький. Она его расстегнула, и я помог ей стянуть чулки.

— Так пойдет? — спросила она, чуть задыхаясь от того, что опять хлебнула воды.

— Да, — ответил я.

Я разделся до трусов и сказал ей, чтобы ухватилась левой рукой за их пояс.

— И работайте ногами, — говорю. — Потихоньку-полегоньку, ни в коем случае не напрягайтесь особенно. Когда устанете, ложитесь на воду и отдыхайте.

Сияния над городом больше не было видно, но я сориентировался по Полярной звезде и поплыл на северо-запад. Плыл я медленно. Волны нагоняли нас и накрывали с головой, потом уходили дальше в направлении ветра, а мы оказывались на поверхности среди белой пены. Мне почти совсем не приходилось тратить усилий на то, чтобы тянуть ее, она работала ногами.

— Не переусердствуйте, — сказал я ей. — Медленно, очень медленно. И не думайте ни о чем.

«А ты молчи, не сбивай дыхание разговорами», — мысленно сказал я себе.

Я старался вспомнить, каково направление течения в этом месте, но не мог. Сейчас прилив, это нам на руку, но отлив начнется задолго до того, как мы доберемся до берега, тогда нас начнет сносить в море. Мы можем проплыть несколько часов, но в конце концов, конечно, выбьемся из сил и сможем только держаться на плаву. После этого конец наступит очень и очень быстро.

Может быть, нам каким-то чудом удастся добраться до берега? Пару раз я уже плавал на такое расстояние. При такой температуре воды, как в заливе, тело охлаждается очень медленно. Направление волн и ветра нам благоприятствует. Нет, не надо обманывать себя. Никогда прежде мне не приходилось покрывать такое расстояние вплавь после почти двух суток без сна. К тому же мне не надо было тянуть за собой еще одного человека. Даже если у меня будет все в порядке, она выбьется из сил, начнет биться в панике, утянет нас обоих под воду, и — конец. Я постарался выбросить эти мысли из головы.

Я увидел ходовые огни «Балерины». Она развернулась и прошла несколько сотен ярдов против волны. Потом снова развернулась и прошла с полмили в направлении ветра. Они думали, что у нас спасательный пояс, поэтому продолжали поиски.

Время шло. Я плыл и плыл. Чередование гребков стало однообразным. Потом мне начало казаться, что я плыву уже целую вечность, что я никогда ничего другого не делал, а с самого рождения все плыву к берегу, а он все удаляется и удаляется, и расстояние до него по-прежнему девять миль. Большая Медведица опускалась за горизонт, восходила Кассиопея, как будто поворачивался гигантский штырь, насажанный на Полярную звезду. Скоро рассвет.

Руки у меня стали тяжелеть задолго до того, как я признался себе, что начинаю уставать. Дыхание стало неровным, время от времени я хлебал воду. Я огляделся и увидел, что небо на востоке розовеет. Потом вдруг обнаружил, что уже совершенно рассвело. Я посмотрел вперед и не увидел ничего, кроме воды. До самого горизонта только волны. Далеко-далеко слева виднелась мачта «Балерины». Земли как будто и не было вовсе.

Мы проплыли не больше трети пути, а я уже был почти готов. Я опустил ноги и «встал» в воде. Шэннон сделала то же самое. Она спала с лица от усталости, под глазами легли темные тени. Она взяла меня за руку под водой и попыталась улыбнуться. Волна подняла нас и бросила друг к другу. Ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего.

— Это я виновата. Если бы у нас был спасательный пояс… — сказала она усталым голосом.

— Не стоит убиваться из-за этого, — сказал я. У меня дико болел бок, я дышал как паровоз. Я знал, что еще больше собью дыхание, что это глупо, но мне вдруг захотелось признаться ей.

Я взял в ладони ее лицо.