Риф яркости

Двер откинул меха, чтобы увидеть ноги. Они на месте, слава Яйцу, хотя пальцы ног тоже в бинтах. Если, конечно, они еще есть, эти пальцы. Старый Фаллон много лет ходил на охоту в специальной обуви, после того как едва не погиб на леднике. Тогда его ноги превратились в бесформенные обрубки. Тем не менее Двер прикусил губу и сосредоточился, посылая сигналы, встречая сопротивление и приказывая пальцам ног двигаться. Колющая боль ответила на его усилия, заставив его замигать и зашипеть, но он продолжал пытаться, пока ноги не начали захватывать судороги. Наконец Двер удовлетворенно откинулся. Он смог пошевелить самыми важными пальцами – самым большим и самым маленьким на обеих ногах. Возможно, они повреждены, но он будет ходить и бегать нормально.

Облегчение подействовало на него, как порция крепкой выпивки. Он даже рассмеялся вслух – четыре коротких резких всхлипа, которые заставили Грязнолапого посмотреть на него.

– Значит, это тебе я обязан жизнью? Ты побежал на поляну с криком “На помощь?” – выговорил Двер.

Грязнолапый отшатнулся: нур словно понял, что над ним смеются.

Перестань, сказал сам себе Двер. Насколько тебе известно, это вполне может оказаться правдой.

Другие повреждения того типа, который он не раз переживал в прошлом. Несколько ран зашиты ниткой с иглой, нить наложена крест-накрест искусной аккуратной рукой. Двер посмотрел на эту работу и неожиданно узнал ее по прошлому своему опыту. Он снова рассмеялся, узнав своего спасителя по следам, оставленным по всему телу.

Ларк. Но как он мог узнать?

Очевидно, брат сумел отыскать дрожащую группу в снегопад и притащить его в одну из квуэнских крепостей в холмах. И если я это пережил, то Рети уж подавно. Она моложе и откусит смерти руку, если та когда-нибудь придет за ней.

Двер некоторое время удивленно разглядывал бледные пятна на руках. Потом вспомнил. Золотая жидкость мульк-паука – кто-то, должно быть, отлепил ее в тех местах, где она прилипла.

Ощущение в этих местах было странное. Не вполне оцепенение, скорее сохранение – попытка одолеть время. У Двера появилось необычное впечатление: словно части его плоти моложе, чем были раньше. Возможно, эти участки даже переживут его тело, когда все остальное умрет.

Но пока я еще не умер, Один-в-своем-роде, подумал он.

Умер мульк-паук. Теперь он никогда не закончит свою коллекцию.

Он вспомнил пламя и взрывы. Надо убедиться, что с Рети и глейевером все в порядке.

– Вероятно, ты не побежишь и не приведешь моего брата? – спросил он у нура, который в ответ только посмотрел на него.

Со вздохом Двер набросил меха на плечи, потом осторожно встал на колени, преодолевая волны боли. Ларку не понравится, если он порвет эти аккуратные стежки, поэтому он двигался осторожно и вставал, держась рукой за стену. Когда головокружение прошло, он подошел к резному столу и взял свечу в глиняном подсвечнике. Теперь к двери – низкому широкому отверстию, прикрытому занавесом из висячих деревянных пластинок. Пришлось наклониться, проходя через дверь, рассчитанную на квуэнов.

Налево и направо уходил совершенно темный туннель. Двер выбрал левое направление, потому что здесь туннель шел слегка вверх. Конечно, синие квуэны строят свои подводные крепости по собственной логике. Двер мог заблудиться даже в знакомых коридорах плотины Доло, когда играл в прятки с друзьями по яслям.

Было болезненно и неловко идти так, чтобы вся тяжесть приходилась на пятки. Вскоре он пожалел о своем упрямстве, которое послало его в странствие, стащило с постели выздоравливающего. Но несколько дуров спустя упрямство было вознаграждено звуками тревожного разговора откуда-то спереди. Двое говорящих явно люди – мужчина и женщина, а третий – квуэн. Не Ларк и не Рети, хотя слышимые урывками голоса кажутся знакомыми. И напряженными. Охотничья чувствительность Двера к сильным чувствам теперь приносила ощущения не менее острые, чем боль обмороженных пальцев рук и ног.

– …наши народы – прирожденные союзники. Всегда ими были. Вспомните, как наши предки помогли вашим свергнуть тиранию серых..

– Как мой народ пришел на помощь вашему, когда табуны уров преследовали людей повсюду за пределами крепости Библос? Когда наши крепости укрывали ваших преследуемых фермеров и их семьи, пока их число не выросло настолько, что они смогли сражаться?

Этот голос, доносящийся из двух или большего количества ножных щелей, как понял Двер, принадлежит квуэнской матроне. Вероятно, главе этой горной плотины. Ему не понравилось то, что он услышал. Задув свечу, он направился в сторону неяркого света, который шел из двери впереди.