Ричард III

Король с супругой торжественно справили Рождество. Единственное, что омрачало им праздник, — отсутствие сына, который все еще оставался в Миддлхэме из-за слабого здоровья. Сразу после завершения празднеств Ричард III вернулся к насущным делам. Треволнения, вызванные мятежом, в Англии фактически улеглись. Но тут неожиданно прорвало континент, который окунулся в обсуждение островных проблем. Канцлер Гийом де Рошфор[156], председательствуя на заседании Генеральных штатов в Туре, вдруг заявил, что дети Эдуарда IV были убиты, а их убийца коронован волей народа. Информацию относительно гибели принцев он узнал от своего приятеля Манчини, который недавно вернулся из Англии, но утверждение, что в ней виновен король, было личным вкладом канцлера. Неудивительно, что Рошфор превратил допущение в факт: Англия была старинным противником, и выпад в ее сторону прогнозируемо пришелся по душе аудитории. К тому же Ричарда III французы недолюбливали с 1475 года, когда узнали, что он жестко противостоял заключению мирного договора, предложенного королем Луи XI. Его совершенно справедливо отождествляли с партией войны, которая более столетия заставляла Францию истекать кровью, и постоянно демонстрировали ему свою неприязнь. Так, в начале 1483 года французы арестовали в Туре под пустяковым предлогом слугу Ричарда, бывшего на тот момент еще герцогом Глостерским.

Но Рошфор имел и гораздо более серьезные мотивы для провокационных заявлений. Франция как раз переживала все прелести царствования малолетнего короля — Карлу VIII было тогда всего 13 лет. При отсутствии сильной королевской власти конфликт между Орлеанским и Бурбонским домами мог привести к гражданской войне или к дворцовому перевороту. Одной из главных целей созыва Генеральных штатов как раз и была попытка предотвратить открытое столкновение, убедить амбициозных и сварливых принцев принять правление Совета двенадцати и регентши Анны де Боже, старшей сестры короля.

В то время, когда де Рошфор произносил свою историческую речь, Ричард опять находился на юго-востоке страны. Еще не зная об обвинениях, высказанных канцлером в его адрес, он все равно ощущал опасность, исходящую от Франции. Особенно его беспокоил Кент. Вечно недовольное, постоянно бунтующее графство лежало у самых ворот Лондона, на его побережье находились важные порты, куда первым делом проникали с континента лазутчики и дестабилизирующие слухи. В начале января король отправился в путешествие по Кенту: 10 января он прибыл в Кентербери, 16-го — в Сандвич. Оттуда Ричард разослал лордам, рыцарям и дворянам указания привести к присяге на верность все сотни[157] графства. В своем воззвании он поблагодарил подданных, которые сохранили верность короне или быстро покинули ряды мятежников, и объявил награду за поимку оставшихся на свободе бунтовщиков. Но основную часть прокламации занимали практические рекомендации по укреплению порядка в королевстве.

Все установления, которые Ричард пытался внедрить в подвластных ему землях, должен был узаконить парламент. Первоначально его открытие было назначено на 6 ноября, но из-за восстания сроки перенесли. Парламент собрался в Вестминстере в пятницу 23 января. Лорд-канцлер Расселл выступил со вступительной речью, главной темой для которой он выбрал срочную необходимость восстановления здоровья общества. По традиции речь была основана на библейском тексте: «В одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело»^{90}. Каждый должен выполнять свой долг, говорил епископ Линкольнский: король и знатные лорды — осуществлять равное для всех правосудие с жалостью и милосердием, защищать землю от внешних врагов. Подданные — трудиться согласно своему ремеслу, чтобы удовлетворять необходимые королевские расходы. Время нынче непростое, безопасность страны подорвана вероломством французов, этих старых непримиримых врагов Англии, которые нарушили все свои клятвы и договоры. Что еще хуже, королевство повержено во тьму преступниками, восставшими недавно против своего монарха. Но эти беды отступят, если только народ используют свое благоразумие на общее благо.

Джон Расселл воспользовался аллюзией на Евангелие, заявив: «Одна драхма, десятая[158], была потеряна внутри бесценного здания политического организма Англии. Необходимо искать ее и найти, и для этого требуется, чтобы король и все лорды духовные и светские усердно и прилежно работали во время заседаний этого парламента… И после нахождения десятой драхмы будет достигнута гармония, а политический организм Англии начнет функционировать великолепно и в течение долгого времени — здоровый, безопасный и защищенный от любых повреждений или травм»^{91}.