Ричард III

Похожее по содержанию послание Ричард написал и Ральфу лорду Невиллу[118]. Запечатанные письма протектор передал в руки йоркширского рыцаря сэра Ричарда Рэтклиффа и приказал ему на рассвете следующего дня что есть духу скакать в Йорк. Рэтклифф добрался до столицы Севера в воскресенье 15 июня и кроме писем передал городским властям устные распоряжения протектора: «Как подразумевается в письме, городу следует выставить сильный отряд, должным образом вооруженный, из конных и пеших воинов. Отряд должен в следующую среду (18 июня. — В. У.) быть в Помфрете, встретить там милорда Нортумберлендского и затем с ним идти в Лондон, чтобы там защищать Его милость милорда»^{64}.

Горожане Йорка не теряли времени и уже на следующий день постановили отправить на юг не менее трехсот солдат, а капитанами назначить парламентских представителей города Томаса Рэнгуиша и Уильяма Уэллза. Не задерживаясь в Йорке, сэр Ричард Рэтклифф поскакал дальше, чтобы доставить послание Ральфу Невиллу в замок Рэби:

«Милорд Невилл, примите мои уверения в искреннем к Вам расположении. Если Вы заботитесь обо мне или о собственном благе и безопасности, а также безопасности королевства, придите ко мне со всеми своими людьми, должным образом вооруженными, со всей возможной поспешностью. Доверьтесь подателю сего Ричарду Рэтклиффу, которого я сейчас посылаю к Вам: он знает обо всех моих мыслях и намерениях. Милорд, сослужите мне теперь хорошую службу, как Вы всегда поступали до этого времени, а я заверяю Вас, что не забуду того, что сделаете Вы и Ваши люди. Да пошлет Вам Господь удачу»^{65}.

Совершенно очевидно, что протектор собирал войска отнюдь не для подавления заговора Хейстингса, с которым надеялся справиться собственными силами. Хотя в письмах он просил именно о поддержке правительства и протектората, но войска просто не успели бы дойти до Лондона. Герцог Глостерский ожидал, что вооруженная сила может понадобиться позже, во время его открытого выступления против юного короля Эдуарда V, однако открывать широкому кругу людей свои тайные планы считал преждевременным. Ричард апеллировал к вассальной верности горожан и лордов, а также к их личной преданности, которая лежала в основе его отношений с людьми севера. Протектор особо заострял внимание на том, что опасность угрожает «древней царственной крови» и исходит она от безродных выскочек Вудвиллов.

Отправив гонца, Ричард назначил на пятницу 13 июня два совещания совета: первый комитет во главе с канцлером Расселлом традиционно собрался в Вестминстере для обсуждения вопросов, связанных с коронацией. Члены второй группы прибыли к 9 часам утра в Белый Тауэр[119]. Ричард позаботился о том, чтобы в эту группу вошли все заговорщики, а также верные сторонники протектора — герцог Бакингемский, лорд Хауэрд и пр. Лорды и прелаты заняли места вокруг стола, во главе которого сел герцог Глостерский. С суровым лицом он объявил о раскрытии опасного заговора и назвал зачинщиков королеву, Хейстингса, Стэнли, Мортона, Ротерема и миссис Шор. Все присутствующие от неожиданности вскочили на ноги. Камергер горячо отрицал свою вину, но Ричард не желал слушать его оправданий. Тогда Хейстингс и Стэнли потянулись за оружием. Пристав, стоявший у входа, распахнул дверь и закричал: «Измена! Измена!» В палату ворвался вооруженный отряд, которым командовали Томас, сын лорда Хауэрда, и два северянина — Чарлз Пилкингтон и Роберт Харингтон. В единый миг сопротивление было подавлено. Мортона и Ротерема препроводили в темницу Тауэра, а Стэнли посадили под домашний арест. Стража вывела Хейстингса из палаты, ему нашли священника для исповеди и немедленно казнили во дворе Тауэра.

Поспешность, с которой протектор отправил камергера под топор палача, была вынужденной. Несомненно, Ричард нарушил собственные принципы приверженности букве закона, которые он с самого начала протектората декларировал как основу своей власти. Подобно любому другому лорду, Хейстингс пользовался привилегией, дающей ему право на суд равных под председательством если не самого короля, то непременно лорда — верховного стюарда. Однако у Ричарда были все основания предполагать, что лорды королевства не поддержали бы смертный приговор для камергера двора — неопровержимых доказательств измены Хейстингса получить не удалось, хотя в существовании заговора сам протектор не сомневался ни секунды. Кроме того, не мог же он публично признаться, что у него появилась новая цель — лишить Эдуарда V трона!