Ричард III

С наступлением весны Генри Тюдор действительно зашевелился: он жил на подачки короля Франции, к тому же ему нужно было содержать своих советников и сторонников. Тюдор использовал все свое обаяние и настолько трогательно рассказывал о своих обидах и попранных правах, что кое-кто ему поверил. Регентшу Анну де Боже так просто провести было нелегко, но она поддерживала Тюдора, ибо не на шутку опасалась, что Ричард III вторгнется во Францию. Прибытие графа Оксфордского стало для претендента великим счастьем, но попытка маркиза Дорсетского бежать показалась зловещим предзнаменованием. Тюдору нужно было действовать, или его сторонники вскоре могли разбежаться.

Он получил сообщение от Джона Мортона, что сэр Джон Сэвидж, королевский чиновник в Южном Уэльсе, а также обласканный Ричардом III валлийский вождь Рис ап Томас присягнули его делу. Рейнолд Брей, слуга Маргарет Бофорт, собрал значительную сумму денег и поддерживал связь с единомышленниками по всей стране. Если Генри терзали какие-то сомнения по поводу того, где ему лучше высадиться, то они рассеялись после полученных известий — конечно же, в Уэльсе. Тюдор послал секретные сообщения своим последователям в Англии, пообещав пересечь пролив, как только соберет достаточно сил.

Агенты донесли Ричарду о приготовлениях Тюдора, но не смогли выяснить, где будет нанесен удар. Король был уверен, что мятежники не осмелятся пристать к побережью северных графств, преданность которых королю была общеизвестна. Он вспомнил все успешные вторжения с континента за последнее время: в 1461-м йоркисты высадились в Сандвиче, одиннадцать лет спустя королева Маргарита д'Анжу пристала в Уэймуте, а в 1483 году Генри Тюдор подошел к Пулу в графстве Дорсет. Что ж, приходилось действовать исходя из этих скудных данных.

Из-за кражи Вудвиллами казны Эдуарда IV расходов на подавление мятежа 1483 года, военных экспедиций 1484 года, а также щедрых даров Ричард испытывал трудности с финансами. Чтобы найти деньги, необходимые для защиты государства, он был вынужден прибегнуть к займам. Он взял кредиты у лондонских купцов, по которым, как и год назад, предоставил хорошее обеспечение. Приглашения подписаться на деньги включали конкретное обещание по погашению долга. Уполномоченные короля разъехались по стране с копиями циркуляра, где иногда было проставлено имя, иногда — нет:

«Верный и возлюбленный, горячо Вас приветствуем. Из-за великих и непомерных расходов и затрат, которые нам приходится нести и поддерживать, как для защиты моря, так и нашего королевства, мы желаем и сердечно просим Вас выслать нам в качестве займа с нашим верным слугой [прочерк]. И мы обещаем Вам этим нашим письмом, подписанным нашей собственной рукой, непременно вернуть половину суммы к дню святого Мартина, и остаток в [пропуск] ко дню святого Иоанна Крестителя[177] без дальнейших отсрочек. Заверяем Вас, что выполнив это наше безотлагательное желание и сердечную просьбу, Вы найдете в нас доброго и милостивого господина ко всем Вашим справедливым просьбам. Окажите подобающее доверие нашему слуге касательно того, с чем мы обращаемся к Вам»^{111}.

Это письмо доставлялось адресатам вместе с обращением местных уполномоченных:

«Сэр, Его светлость король приветствует Вас. Он желает и сердечно просит Вас, чтобы в качестве займа Вы предоставили ему ту сумму, о которой Его светлость пишет Вам. Вы непременно получите ее назад в те сроки, которые указаны и обещаны Вам в его письме. Она нужна ему для защиты и гарантий безопасности его королевской особы и для общественного блага королевства. Его светлость и все его лорды считают, что каждый истинный англичанин поможет ему в этом деле. Из всех прочих [король] ставит Вас на первое место, именно поэтому он обращается к Вам прежде, чем к остальным, поскольку знает о той любви, доверии и верности, которые Вы испытываете по отношению к Его светлости. Он верит, что Вы, как любящий подданный, исполните это его нынешнее пожелание»^{112}.

Несмотря на уважительный тон писем и твердое обещание расплатиться, эта мера была далеко не популярной. Злые языки прозвали ее «малеволенциями», то есть «вынужденными» пожертвованиями в противоположность «добровольным» беневоленциям. Тем не менее англичане раскошелились: архиепископ Йоркский одолжил королю 200 фунтов стерлингов, епископ Вустерский — 50 фунтов, аббат Вестминстерский — 200 марок и аббат Сайренсестера — 100 фунтов. Сквайр Джон Уингфилд внес сумму в 100 фунтов стерлингов, столько же сэр Эдмунд Бедингфилд. Всего с конца февраля до 1 апреля Ричард собрал солидные средства — примерно 20 тысяч фунтов.

* * *