Ричард III

   — Я не наёмник! — сказал герцог тёмному небу. — Я рыцарь. Как и те, кто пришёл со мной.

Ему вторили пьяные выкрики и здравицы, от которых этой ночью не удавалось скрыться нигде. Дик бросил взгляд на сереющий в темноте шатёр брата, отмеченный щитами и знамёнами, и процедил сквозь зубы:

   — Позор на всю Европу!..

   — Ты чего сокрушаешься? — из темноты вынырнул Кларенс, и Дик скривился ещё больше.

Никто не забыт и ничто не забыто — но брат вёл себя совершенно как раньше. Напомни Дик ему про Анну, вероятно, и не вспомнил бы, кто это.

   — Я? — Ричард прищурился. — Негодую скорее. Происходящее более всего напоминает мне предательство по отношению к союзной Бургундии. А к тому же попрание чести Англии и памяти предков.

Кларенс удивлённо моргнул.

   — Ростовщик не может быть рыцарем. Если помнишь, менял в доспехах побивали на турнирах. И более того... — Дик осёкся, уж слишком неприятная ухмылка исказила губы Джорджа.

   — А... — хохотнул Кларенс и махнул рукой. — Весело мы всё же проводили время в юности.

От него сильно пахло вином, да и на ногах Джордж держался нетвёрдо. Наверное, вышел по нужде и случайно набрёл на «вепря».

   — Я пришёл во Францию не брать откуп, не вымогать деньги и не торговать землями отцов, а завоёвывать их в честном бою! — не выдержал Дик и отвернулся.

На плечо опустилась тяжёлая длань, пальцы сжались с удивительной для Кларенса силой. Ричард невольно застыл на месте. Казалось, Джордж сейчас сделает что-нибудь, могущее восстановить былое расположение и родственную теплоту. Господь видит, как Глостеру не хватало брата все эти годы. Ведь всё их детство прошло совместно, бок о бок. И не только счастливые дни, они делили на двоих одно изгнание и вместе задыхались от гари в потайной комнате замка Ладлоу.

Джордж заговорил, и наваждение рассеялось будто туман:

   — Людовик щедр и труслив. Это весьма хорошее сочетание, Дикон. В крайнем случае можешь считать его золото военной добычей.

Глостер дёрнул плечом, и прикосновение исчезло:

   — Я отказался от всех подношений. Не в моих привычках торговать родовыми землями.

   — Твоё право, — легко согласился Кларенс.

* * *

Порыв двадцатитрёхлетнего герцога оценили лишь рыцари, составляющие его личную свиту. Присутствовал среди них и Френсис Ловелл, столь удачно «съездивший» к папе и даже привёзший подписанный документ. Все остальные, включая Эдуарда, сочли подобное самодурством, недальновидностью и неумением использовать удачные моменты для приобретения выгоды.

Открыто высказывать свои возражения королю Ричард не посмел. Он лишь высказал надежду об отмене поборов на продолжение Столетней войны. И не особенно удивился, когда брат не сделал этого.

Неожиданно к Глостеру подошёл Мортон. Епископ не вызывал у младшего Йорка доверия и знал об этом. С Ричардом он держался скованно и даже заискивающе, но всё равно передал приглашение от французского короля Людовика XI в Амьен.

Дик слишком удивился для отказа. Монарха с неблаговидным прозвищем Паук он не знал лично. Слышал, будто прозвище это Людовик приобрёл из-за неуёмного желания вмешиваться в дела других государств.

Француз буквально наводнил Европу шпионами и ко многим соседям подослал своих доверенных людей. Интриговал он сверх всякой меры. К тому же Дика невзлюбил за отказ от помолвки. Руку Жанны, младшей дочери Людовика, предлагал пятнадцатилетнему Ричарду ещё граф Уорвик.

Глостер поехал. Внимание первого интригана Европы льстило. К тому же его интересовало, что французский король имеет предложить брату короля Англии. Однако встреча обернулась для Ричарда разочарованием. Его снова попытались купить.

Людовик XI попробовал одарить английского принца дорогим вооружением и лошадьми. Дик отверг этот подарок.

   — Ваше Величество, я намерен повторить лично вам. Хотя, видит Небо, мне странно, что вы не узнали этого от ваших слуг, — бросил он, пристально вглядываясь в глаза француза. — Я считаю себя обязанным следовать решениям брата. Но любые попытки денежной компенсации за этот абсурдный поход я расцениваю как бесчестье.

Людовик тогда сравнил Ричарда с герцогом Бургундским. Пожалуй, Карл Смелый был одним из немногих, открыто бросающим вызов французскому королю. Расстались они безупречно вежливо. И вместе с тем — врагами.

Когда Эдуард IV торжественно вернулся на остров, Дик предпочёл как можно скорее отбыть к себе на север. В торжествах он не участвовал и всё время плавания молчал или, когда к нему обращались, отвечал односложно. Лишь однажды стоявший рядом с герцогом Рэтклифф услышал очень тихие слова, полные затаённого негодования:

   — Позор для стягов Йорка! Позор и для моих знамён...

Более всего случившемуся договору обрадовалась королева. Брак её дочери с сыном французского короля укреплял положение при дворе самой Вудвилл. Она с не меньшим удовольствием устроила бы по этому поводу ещё одну свадьбу, обвенчав своего трёхлетнего сына с наследницей герцога Норфолка, Анной Моубрей. Вот только невесте шёл лишь год от роду. Пришлось обождать до 1477 года.