Ричард II

Да повелит ушам своим оглохнуть,

Пока тому, кто кровь его позорит,

Я выскажу, как ненавистен людям

И господу такой бесстыдный лжец.

Король Ричард

Глаза и уши наши беспристрастны:

Он только отпрыск дяди моего,

Но, будь мне брат родной или наследник,

И то, - величьем скипетра клянусь,

Он близостью к священной нашей крови

Добиться бы не мог от нас пристрастья,

Поколебать не мог бы нашу твердость.

Он подданный наш, Маубрей, как и ты,

Будь смел в речах, не бойся прямоты.

Норфолк

Коль так, - знай, Болингброк: ты, сердцем лживый,

Из лживой глотки изрыгаешь ложь.

Три четверти той суммы я в Кале,

Как надлежало, выплатил солдатам;

Остаток взял себе я по условью,

Поскольку должен был мой государь

Мне оплатить издержки на поездку

Во Францию за нашей королевой.

И этой клеветой ты подавись.

Теперь о смерти Глостера. Его

Я не убил; мой долг был сделать это,

Но я, стыжусь, не выполнил обета.

На вашу жизнь, достойный лорд Ланкастер,

Отец почтенный моего врага,

И вправду я однажды покушался,

И этот грех мне душу тяготит;

Но в прошлый раз, когда я шел к причастью,

Я каялся, просил у вас прощенья

И, уповаю, получил его.

В том грешен я. А все другие вины

Измышлены предателем коварным,

Подлейшим выродком и злобным трусом.

Я это подтвердить готов в бою,

И встречную перчатку я швыряю

К ногам изменника и наглеца,

Чтоб лучшей кровью, заключенной в нем,

Всем доказать, что честный дворянин я.

Пусть на себя властитель примет труд

Назначить поскорее божий суд.

Король Ричард

Вы, рыцари, пылающие гневом,

Послушайтесь совета моего:

Излейте желчь, но без кровопусканья.

Не лекарь мы, но в этом смыслим тоже:

Слепая злоба на недуг похожа.

Забудьте все и помиритесь вновь,

Ведь в этот месяц не пускают кровь.

Ну, дядя, сложим силы воедино:

Я Норфолка уговорю, ты - сына.

Гант

Кто стар - тот миротворец, искони.

Мой сын, перчатку герцогу верни.

Король Ричард

(Норфолку)

Верни и ты.

Гант

Мой сын, повиновенье!

Я приказал, - не жди же повторенья.

Король Ричард

(Норфолку)

Верни перчатку, повинуйся нам.

Норфолк

Сам брошусь, государь, к твоим стопам.

Хоть жизнь отнять одним ты можешь взором,

Не властен ты покрыть меня позором.

Я жизнь тебе отдам, как долг велит,

Но честь моя лишь мне принадлежит.

Враг честь мою попрал; он ей увечье

Нанес отравленным копьем злоречья.

Для этой раны есть один бальзам:

То - кровь клеветника.

Король Ричард

К моим ногам

Перчатку брось. Тебе приказ понятен?

Львы укрощают барсов.

Норфолк

Да, но пятен

Не могут с барсов снять. Когда б ты мог

Снять стыд с меня, вернул бы я залог.

От века люди честью дорожили:

Ведь без нее мы стали б горстью пыли.

Сокровище на свете разве есть

Ценней, чем незапятнанная честь?

Нужнее жизни добрая мне слава:

Ее отдав, на жизнь утрачу право.

Так жил я, так умру. О мой король,

За честь мою сразиться мне позволь!

Король Ричард

Кузен, подай пример: верни перчатку.

Болингброк

О! Сохрани господь! Чтоб нашу схватку

Я отменил на радость наглецу?

Как мне тогда смотреть в глаза отцу?

И если бы нанес мне оскорбленье

Мой же язык словами отреченья,

Я был бы беспощаден: в тот же миг

Свой подлый я бы откусил язык,

Чтоб выплюнуть за трусость, в знак укора,

Его в лицо врага - сосуд позора.

Гант уходит.

Король Ричард

Нам подобает лишь повелевать,

Но не просить. Коль скоро мы не можем

Вас помирить, то назначаем встречу

Вам в Ковентри в день Ламберта святого.

Там спор, раздутый яростью речей,

Решится сталью копий и мечей.

Раз не миритесь, - тот пусть будет правым,

Чья доблесть победит в бою кровавом.

Лорд-маршал, шлите свой отряд туда

Готовить все для божьего суда.

Уходят.

СЦЕНА 2

Лондон. Покой во дворце герцога Ланкастерского.

Входят Гант и герцогиня Глостерская.

Гант

Увы! Мне голос крови говорит

Настойчивей, чем сетованья ваши,

Чтоб я убийцам Глостера отмстил.

Но если наказание - в руках

Того, кто сам причастен к злому делу

И кто не может быть наказан нами,

Пусть небеса свершают правый суд;

Когда настанет срок, они обрушат

Возмездие на головы злодеев.

Герцогиня

Иль мысль о брате гнев твой не пришпорит?

Иль в старом сердце жар любви остыл?

Семь сыновей Эдварда, из которых

Один - ты сам, как семь сосудов были,

Наполненных его священной кровью,

Как семь ветвей единого ствола!

Рок осушил иные из сосудов;

Иные ветви парки отсекли.

Но Томас, милый мой супруг, мой Глостер!..

Он был сосудом с драгоценной кровью,

Цветущей ветвью гордого ствола!

Разбит сосуд кощунственной рукой,

И вытекла божественная влага;

Упала ветвь под топором убийцы,

И облетела пышная листва.

Ах, Гант! Одна утроба вас носила,

Из одного металла в ту же форму

Отлиты вы. И пусть еще ты жив,

Пусть дышишь ты, - но в нем и ты убит.

На смерть отца ты дал свое согласье,

Смотря на гибель брата безучастно:

Ведь Глостер был подобием отца.

Не называй терпеньем малодушье!

Снеся безропотно убийство брата,

Покажешь ты свирепому убийце,

Что он легко покончит и с тобой.

Терпение к лицу простолюдинам,

У благородных это значит - трусость.

Что мне добавить? Лишь отметив за брата,

Ты жизнь свою сумеешь сохранить.

Гант

Один судья здесь - бог; его наместник.

Помазанный божественным елеем,

Повинен в этой смерти. Пусть же небо

Само отмстит; а я поднять руки

На божьего избранника не смею.

Герцогиня

Но кто ж, увы, мои услышит стоны?

Гант