Ричард Длинные Руки — рейхсфюрст

И ничего уродливого, такие каноны прекрасного, как будто на нее смотрели наши предки, когда вырубали из камня статуэтку скифской богини красоты и плодородия.

— Ты поведешь мужчин в поход? — спросила она.

— Да, — ответил я. — Ты ходи, ходи, не останавливайся… Разве жизнь мужчин не вся в походе? Конечно, я говорю о достойных. Любителей полежать и похрюкать в расчет не беру… Какие они у тебя оттопыренные при таком-то весе!.. Мужчины должны жить в постоянной борьбе… Чего он там скалится? Ишь, зубешки какие…

— Давай его сюда, — сказала она любовно.

— Ты его еще грудью кормишь?

— Нет, уже кусается. Но на руках сидеть любит. Я его уложу, а тебе дам супа.

Я сказал поспешно:

— Да я совсем не голоден!

Она спросила в недоумении:

— Но ты сказал…

— Это я хотел остаться с тобой наедине, — объяснил я. — Ну что мне на те рожи смотреть, когда у меня есть ты, такая красавица?.. Вон какая задница, еще больше стала! И не обхватишь…

Она довольно заулыбалась, но напомнила:

— Так что суп?

— А он с лягушками? — спросил я.

Она ответила недоуменно:

— Не-ет…

— Не пойдет, — сказал я решительно. — Я ем только с лягушками. И чтоб майских жуков для приправы не меньше двух пригоршен… или одной твоей!.. Я же не простой тролль, я вождь!

Она с удовольствием хихикнула, мощные груди подпрыгнули и красиво заколыхались.

— Это хорошо… Мой ребенок от вождя!

— Еще какого, — подтвердил я, не в силах оторвать взгляд от этой колыхающейся массы. — Он далеко пойдет, обещаю. Ты сейчас займись малышом, а я сварганю обед…

Она охнула, груди пошли подпрыгивать еще сильнее.

— Обед?

Я сказал успокаивающе:

— У нас это иначе.

Никогда еще я не сосредотачивался на приготовлении обеда с таким напряжением. Куски мяса начали появляться друг за другом, я навалил на столе целую гору, ощутил озноб, перетрудившись, но нашел в себе силы сотворить чашу крепкого и сладкого кофе, хлебнул обжигаясь, и в тело начала возвращаться жизнь. Даже не представляю, как Он накормил пять тысяч человек, не считая женщин и детей, да и зачем их считать — разве они едят?.. — пятью хлебами и двумя рыбами? Да еще осталось двенадцать полных коробов! Не иначе рыбами тогда звали китов, мол, чудо-юдо рыба-кит по веревочке бежит, а хлеб пекли для соревнования между городами, когда каждый каравай весом в сто тонн и размером с три сарая…

Фэдда смотрела, набычившись. Между массивными скальными выступами надбровных дуг и скулами настолько узкие щели, что вытаращила она глаза или сузила, не рассмотреть, но могучие груди к моему облегчению и даже странноватому удовольствию запрыгали вверх-вниз снова.

— Ха-ха… хороший обед!

— Мясо, — заверил я, — Балшой Мясо!.. Ешь.

Она взяла крупный ломоть, обнюхала с недоверием и дала ребенку. Он ухватил обеими лапками и с рычанием впился своими роговыми пластинками.

— Правильно, — одобрил я. — Сперва на детях.

Она указала кивком на могучее ложе у стены, где медвежья шкура на полу, медвежья вместо покрывала и медвежья, свернутая в рулон, вместо подушки.

— Я сплю вот там. И лежу…

Мои плечи сами по себе передернулись, я сказал громко и с сожалением:

— Ах, как жаль, что у меня совсем нет времени!.. Нужно собрать наших воинов, чтобы помочь людям в их нелегкой войне против людёв. Не провожай, я иду говорить с мужчинами и… по-мужски.

Глава 2

Тролли народ простой и понятный, зря не умничают, да и вообще не умничают, с ними всегда уютно, вокруг крепости никаких консерваторий, а только кузницы, бронницы, оружейные и еще деревья с ободранной корой, на которых молодежь разучивает удары.

Я вышел, раздвигая плечи и гордо выпятив грудь, с намекающей ухмылкой поправил штаны.

Тролли тут же побросали свои занятия и начали стягиваться ко мне, не выпуская из могучих лап кто топор, что молот, кто лопату.

Мороз пробежал у меня от затылка и до того места, где спина называется как-то иначе, никак не вспомню, там юркнул в такую-то непонятную норку, где только ее и нашел, и мне стало холодно теперь еще и внутрях.

Я улыбнулся, как тролль: широко, чистосердечно и злобно, вскинул руки в красивом жесте. Тролли посмотрели на мои руки, потом на меня.

— Ну, — заявил я мощно, стараясь выглядеть и говорить, как урожденный тролль, — орлы мои зеленые, наступило новое время! Абисняю! Вы прибыли в этот дремучий лес и начали как бы жить по своим исконно-посконным правилам, традиции… можно даже с большой буквы — Традиции, ибо Традиция — спасает мир от всяких либеральных ценностей. Но глупые люди вас не поняли, а злой король Гиллеберд вообще велел вас обижать и мучить…

Они слушали внимательно и недоверчиво, но мало-помалу хмурые рожи начали проясняться, из темно-зеленых прямо на глазах становясь светло-зелеными.

Самые ближние ко мне заревели и заорали:

— Верна!

— Пральна!

— Так!

Я вскинул руку и продолжил: