Вечером Санни, Гром и Квали молча мрачно напились в дым в Казарме. В домик не пошли — было слишком тяжело на душе, казенщина Казармы почему-то действовала успокаивающе. Донни, сдав тело Лайма, ушел от Детей Жнеца в неизвестном направлении, и так и не появился. Утром, слегка придя в себя, Санни накинул на эльфа успокаивающее заклинание, выдал ему фляжку с успокаивающе-тонизирующей микстурой на спирту, и Квали отправился оформлять документы для похорон. Это заняло весь день. У Лаймона обнаружилась куча родственников, отец — спокойный ординар, и мать — выцветшая, блеклая и печальная эльфа. Со всеми пришлось что-то утрясать, обговаривать…
Под вечер он заглянул домой. Отец был в кабинете.
— Здравствуй, пап! — Квали был серьезен и печален.
— Здравствуй, сын. Что-то случилось?
— Да так… всякое…
— Ну, садись, рассказывай! Ты голодный?
— Да нет, я так, на минутку… — Квали вздохнул, глядя на отца с каким-то странным выражением на лице.
— Подожди, ты что — пьян? — Риан унюхал микстуру Санни и разгневался. — Это еще что такое? Это так ты службу в Короне понимаешь? Тебе жить скучно, взысканий захотелось? Тебе мало самоубийственных эскапад — ты еще и квасить будешь? Что молчишь?
Квали покорно выслушал нагоняй, переминаясь с ноги на ногу.
— Пап… Я зашел тебе сказать… — Квали вздохнул, отец слушал. Он всегда выслушивал ответы на свои вопросы, какой бы бред ему ни несли, он умел даже из бреда получить информацию — и не всегда ту, что ему хотели сообщить. — Пап, знаешь… Я тебя очень люблю, — сын как-то криво, виновато улыбнулся, дернул плечом. — Вот. Я подумал — может, ты не знаешь — и зашел сказать. Вдруг ты не знаешь… — он опять дернул плечом, кивнул и вышел прежде, чем Риан нашелся с ответом. Ой-ой! У мальчика что-то случилось! Отчет был небрежно сметен в ящик стола, из груды бумаг появилась красная папка с личным докладом Замка, под чьим началом находилась Рука дэ Вэйт. Что у них стряслось? Принц-на-Троне, Большой Кулак Дэмин Риан на-райе Стэн на-фэйери Лив тоже любил своего младшего сына.
— Лья! Почему? Почему он отказался? И почему мне так плохо? Мне никогда не было так плохо, даже когда тебя в ящике держали! Я ведь вампир, ты говорила, что нам все по фигу — почему же я внутри умираю, Лья? Ты говорила, вампиры переживать не умеют — тогда почему мне так плохо? Почему он не захотел? Ему на меня плевать все время было? За что он так со мной? Я сам себя боюсь — мне всех убить хочется! Всех! Твари! Ненавижу! — Донни был страшен. Кожа утратила мраморную белизну, стала серой и даже, похоже, шелушилась, радужка в глазах исчезла — белые бельма с черной щелью зрачка, клыки оскалены в постоянном рычании. Таким он к ней вчера и пришел. Ничего не объясняя, заперся в тренажерном зале и изрубил все мечом в капусту — стены, тренажеры, подоконники. Знала бы — заперла бы в дровяной сарай, глядишь, польза была бы. Ей с большим трудом удалось уговорить его открыть дверь, никто другой, наверно, и не смог бы, а она все-таки его мать во Жнеце — послушался. Она споила его до бесчувствия, ночь он проспал. Сегодня ему уже лучше — он заговорил. Ничего, отойдет. Выговорится и отойдет, она по себе знает.