Резистент

– Пойдем на северо-запад, там разрушенный город в неделе ходьбы. Нужно взять пробы почвы и воды; заодно осмотримся. Потому вам важно научиться защищаться: там могут оказаться живые. Они часто находят себе жилье в руинах городов.

– Они тоже Резистенты, раз там живут?

– Нет, – он с отвращением качает головой, – они даже не совсем люди. Я встречал их однажды, двух мальчишек. Дикие, языка не понимают, и еще их лица… вирус что-то с ними делает. Возможно, дело в радиации.

Надеюсь, мы никого не встретим по пути.

Утром я просыпаюсь, словно залитая бетоном. Конечности едва шевелятся, все ноет, путь до столовой оказывается сущим адом. Видимо, все страдания отображаются на моем лице, потому что Ната смотрит на меня с сочувствием. Ее внешний вид тоже не очень: уставшая, с нездоровым цветом лица, – похоже, что давно не высыпалась.

– Как дела?

– Отлично, учимся бить морды. А вы?

– Нам очень много задают. Вечером дают новую тему, а утром – отвечать, приходится сидеть над книгами по ночам. Ко мне вчера Ангелина приходила, учили вместе.

– Ангелина?

– Девочка, которая тоже учится на медика. Она с детства в Центре, все тут знает, водит меня по корпусам.

С детства! Вот уж кому не позавидуешь – всю подростковую жизнь провести в Центре, без семьи, почти без сверстников, не ходить даже в школу, – я ее ненавидела, но она была частью моей жизни. Адам говорил, что Резистентных редко находят до вакцинации. Разве что устойчивость обнаружится у кого-то из родителей: тогда проверяют всю семью. Или ребенку делают анализ крови и случайно находят что-то необычное. Так что здесь очень мало детей младше семнадцати. И я рада, что меня не забрали в Центр раньше. Как я прожила бы без отца и Ба, будь мне лет десять?

Тело умоляет вернуться в комнату, лечь на кровать и не подниматься до понедельника, но я настроена решительно. Одеваюсь в спортивное, собираю волосы в хвост и иду к Адаму. Его не было на завтраке, и открывает он мне явно сонный.

– Извини, если разбудила. Ты не мог бы отвести меня? Хочу сходить в тренажерный зал.

– Постой минутку здесь.

Он исчезает за дверью, а через несколько минут выходит уже одетый и причесанный. Как ему удается так быстро собраться? Мы идем в «Уран». Тренажерный зал – небольшой, но тесно заставленный самыми разными штуками, от беговых дорожек до обычных перекладин.

– Спасибо, я тут справлюсь.

– Не справишься, – возражает он. – Ты вряд ли даже сможешь поставить себе правильный вес на тренажерах. Хорошо бы тренер выписала тебе программу в соответствии с твоей массой и подготовкой. Но пока и я смогу помочь.

Меньше всего мне хочется снова позориться при Адаме. И с чего он решил заняться мной в свое свободное время? Он демонстрирует мне короткую разминку, показывает «бабочку», тренажер для рук, выставляет вес на рычагах. Всего за пару подходов мышцы рук и пресса просто горят, майка вся мокрая, – повезло, что черная. Адам – беспощадный тренер. А ныть или просить отдыха мне совесть не позволяет.

– Ладно, занимайся, – говорит он, – я скоро вернусь.

Перехожу на беговую дорожку, чтобы дать отдых мышцам. Я и не думала, что это будет так сложно. Слишком резко меня вбросили в эту новую жизнь. Три недели – что я могу успеть? Надо ведь еще научиться куче других вещей. Да и зачем мне уметь драться, если будет оружие? Хоть бы в стрельбе я оказалась более способной, чем в драках!

Три дня проходят одинаково, в постоянных тренировках, поте, боли и жалости к самой себе. Я все еще не верю, что однажды привыкну. А на четвертый день появляется Алиса.

Я как раз лежу на кровати после контрастного душа и читаю атлас ядовитых растений, и тут входит она – еще злее, чем раньше, с сальными волосами, одежда вся в серой грязи.

– О, ты еще здесь, – выдает она, словно я могла куда-то деться. Потом вдруг лезет под матрас и достает пачку сигарет, закуривает прямо в комнате. Я помалкиваю.

Выкурив сигарету, она раздевается. Я стараюсь не пялиться на ее татуировки. Мне самой когда-то хотелось сделать одну или две, но у нее их очень много, чересчур. И все черные – надписи, рисунки зверей и птиц, на лопатках – два больших крыла. Кожа такая же исписанная, как стены комнаты. Я делаю вид, что внимательно читаю книжку, и Алиса, завернувшись в полотенце, уходит купаться. Отмахиваюсь от дыма. Вот и кончилось мое одиночество, теперь она все время будет торчать в комнате. Будь Алиса общительней, я попросила бы рассказать о разведке или научить приемчикам, а так – лучше вести себя тихо. Может, в следующем году подселят другую девочку, и я смогу как-то поменяться комнатой…

Встретив Гарри на ужине, узнаю, что его сосед тоже вернулся и теперь отсыпается. Почему они ходили в экспедицию на четыре дня, а нам предстоит пробыть за Стеной две недели? Довольно странно. Будь наша вылазка такой короткой, можно было бы и не учить все эти съедобные растения: на четыре дня хватит и той еды, которую можно взять с собой. К тому же, судя по виду Алисы, нам две недели негде будет помыться.