Резидент

— Шестьсот девяносто, — говорит Горинько и добавляет злым шепотом: — Некуда, некуда… Интендантству продам. Зря, что ли, атаман приезжал? Продать будет кому! По такой-то цене!..

— Так и оставайтесь до интендантов! Чего ж вы тогда разговоры ведете?

Горинько хватает Леонтия за рукав:

— Ну пускай… пускай шестьсот… шестьсот восемьдесят пять пускай… Ну голубчик, ну милый, обманывать не буду: деньги очень нужны. Для сына. По семейному делу…

Леонтий достает из кармана карандаш и записную книжку, раскрывает ее. Мария понимает: сделка состоялась, сейчас Леонтий сосчитает, сколько всего должен уплатить Горинько. Смотреть на это не надо, это может ее выдать, но все-таки она замечает, как твердо, кругло выводит Леонтий каждую цифру.

Вот он кончил писать. Показал Горинько, тот кивнул, вытер шею платком, отошел к столу с закусками. Леонтий прищурясь глядит ему вслед. «Обманули. Не надо было покупать», — вдруг огорчается она и отворачивается к окну. Уже стемнело. Разглядеть в саду ничего нельзя.

Она осторожно косится: Леонтия рядом с ней уже нет. Он сидит в кресле в углу. Напротив него, за маленьким столиком с гнутыми ножками, Фотий Фомич, отец Дуси. На столике серебряный поднос, на подносе крошечные, будто наперстки, тоже серебряные, золоченные внутри рюмки.

— Все на Россию навалились, Леонтий, — говорит Фотий Фомич. — И японцы, и немцы, и англичане, и турки — все готовы кусок оторвать. То Казань заняли, то Иркутск отдали… Под Мелитополем германцы бунтуются, так и своих офицеров побили!

Фотий Фомич говорит словно про себя, а Леонтий смотрит на него с улыбкой. Он будто бы знает, что ему еще скажет Фотий Фомич, и лишь проверяет: совпадут или не совпадут слова с тем, чего он ожидает?

— Ну как ты живешь? — спрашивает Фотий Фомич.

Мария вздрагивает: Леонтий опять вдруг взглянул на нее в упор. Посмотрел, как выстрелил. Что делать? Уйти? Но ведь сразу нельзя. Заметно будет. Еще немного надо постоять, потом уж.

— Обычно живу, — слышит она голос Леонтия. — Обычно. Как все, Фотий Фомич.

Подбегает Дуся. На ней голубое платье с кружевным белым воротником и манжетами, золотой медальон на груди. Лицо радостное, большие синие глаза так и смеются!

Наклонилась к отцу, что-то веселое рассказала на ухо, сверкнула глазами на Леонтия, выбежала из гостиной.

— Слушай, Леонтий. Я тебе задам вопрос. Ты на него можешь сейчас не отвечать. Подумай только, — слышит она. — Почему ты не женишься, Леонтий? Парень ты видный, с деньгами. Почему ты не женишься?

«Да он же сватать хочет его!» — думает Мария. Ей становится холодно. От окна, что ли, подуло?

Что он скажет сейчас? Ой, да не все ли равно что? Кто он ей — брат, жених? Какое дело ей, кого ему сватают? Она здесь не просто в гостях. Дядя Харлампий просил послушать, о чем будут говорить. А иначе б она не пришла.

— Так как-то, — отвечает Леонтий. — Невесты что-то не присмотрю.

— Невесту такому парню не выбрать, — качает головой Фотий Фомич. — Невест полный город! Хочешь присоветую? С деньгами! Образованная и повести себя может!

Позади Леонтия стоит брат Дуси Семен. Откуда он взялся? Появился незаметно, как тень. Глядит презрительно.

Она внезапно все понимает: старый Варенцовв сватает за Леонтия Дусю! А Семен — против! И это так страшно: Семен — контрразведчик.

«Надо уйти отсюда, — говорит она себе. — Нельзя больше оставаться здесь», — и как-то не может сдвинуться с места.

— Подумай, — слышит она опять голое Фотия Фомича. — Ты парень разворотистый. Правда, компаньон твой, Евграф Рогачев-то, тебя обжуливает. Я вижу — он ведь что делает? — покупает гурты по одной цене, тебе говорит по-другому. Вот почему у тебя и барыша большого нет.

— За большим барышом, Фотий Фомич, погонишься, и маленький потеряешь, — весело отвечает Леонтий. — Да и то, как сказать: сейчас я у Горинько хорошую партию взял. Разве даром атаман приезжал. Значит, войска через город пойдут. Вот и барыш.

«Атаман приезжал! Это и надо Харлампию передать… И еще, что войска через город пойдут», — думает Мария. Наконец-то она услышала то, ради чего пришла. Надо еще здесь побыть, около этого Леонтия Шорохова.

— Евграф хочет свое дело открыть, — доносится до нее опять голос Фотия Фомича. — Ты мне книги покажи, я его на чистую воду-то выведу. Я ведь и отца его когда-то на мошенстве поймал. Мужик был хитрющий. Евграфу куда до него!

— Я подумаю, Фотий Фомич.

— Думать все время надо, — голос Фотия Фомича делается насмешливым. — Горинько-то тебя обманул. На той переброске, что сегодня на совещании решали, ни один торговец барыша не получит.

Фотий Фомич давится в снисходительном смехе.

— Я уж и не знаю тогда, — начинает Леонтий растерянно и вдруг глядит на Марию. — Девушка, — говорит он, — нехорошо торчать возле гостей. И в рот им смотреть тоже нехорошо!

Снова подбегает Дуся. Она спасла ее этим! Схватив Марию под руку, она тащит ее за собой:

— Пошли, пошли, ну что ты тут, как пришитая? Там у нас такое веселье!..