Резидент внешней разведки

– Претензии? Она отпустила мужа пьянствовать среди ночи, и у нее могут возникнуть какие-то претензии? Не смеши меня, Юрий! – В глазах Марго не было ни намека на веселые искорки. – Я ей обязательно скажу, что думаю по поводу поведения ее мужа. И если мадам Банщикова не хочет очутиться с чемоданами на улице, то ей придется выслушать меня молча и смиренно. Спи спокойно.

«Похоже на надгробную надпись, – мрачно подумал Нолин, когда Марго оставила его одного. – Спи спокойно, дорогой товарищ. Но мне, ребята, не до сна».

Он сжег лист бумаги, ссыпал пепел в унитаз, спустил воду и занялся тщательной чисткой зубов. Интуиция подсказывала, что хозяйка пансиона не ограничится наведением порядка в комнате, а ненавязчиво переместится в постель. Но Нолин ошибся. Этой ночью ему действительно позволили выспаться. Но утром…

Соблазненные и покинутые

1

Когда Марго, завершив уборку, покидала номер, Нолин подумал, что неплохо бы встать и закрыться на замок. Однако здравый смысл оказался бессилен против усталости, лени и похмельной апатии. Кому очень понадобится, того и дверь не остановит, рассудил Нолин, повернулся на правый бок и погрузился в пресловутые объятия Морфея, оказавшиеся жаркими, потными и удушающими. Он проснулся как от удара плеткой и, не открывая глаз, прислушался, пытаясь определить, какой посторонний шум нарушил его покой.

Чужое дыхание. И чужой пристальный взгляд. Кто-то находился совсем рядом, наблюдая за Нолиным. Марго? Джек или Фил? Сексоты Абу Фейяда?

Нолин слегка приоткрыл один глаз и увидел, что в комнате уже светло. Свободная половина кровати была пуста. Неизвестный находился за спиной, сдерживая дыхание. Вот тебе и лень-матушка. Непростительная ошибка! Как можно было оставить дверь открытой?! Или Марго затеяла уборку специально, чтобы покинуть Нолина спящим?

Спящим и беззащитным…

Он прикинул, каковы у него шансы расправиться с неизвестным. Их было немного – значительно меньше, чем того хотелось бы. Примерно один шанс из тысячи. Не тот расклад, когда заранее предвкушаешь легкую победу.

Скрипнула половица. Нолин кожей ощутил, как окружающее его биополе сжимается под давлением приблизившейся тяжелой ауры. Выдернув из-под головы подушку, он швырнул ее через плечо, а в следующее мгновение последовал за ней с простыней, раскинутой на манер охотничьей сети.

Еще до того, как простыня была наброшена на человеческую фигуру, Нолин опознал в ней женщину, а потому не продолжил начатое с каким-нибудь тяжелым предметом в руке. Пальцы, коснувшиеся ночника, оставили его в покое. Сидя на кровати, Нолин грубо спросил:

– Какого черта?

Избавившаяся от простыни Людмила Банщикова попятилась:

– Вы всегда такой нервный?

– Только с похмелья, – сказал Нолин.

Ему не нравилась эта женщина неопределенного возраста и с цветом волос, не поддающимся идентификации. Глаза у Людмилы были по-рыбьи холодные и прозрачные, как льдинки. Это плохо вязалось с улыбкой, растянувшей ее губы от скулы до скулы.

– Да, – сказала она, – здорово вы вчера наклюкались.

– Скажите об этом мужу, – предложил Нолин.

– Еще успею, – пообещала Людмила.

– Я думал, вы поехали вместе с ним в больницу.

– Чего я там не видела?

– А здесь чего? – абсолютно по-хамски осведомился Нолин.

Поведение Людмилы противоречило здравому смыслу. Вместо того чтобы осыпать собутыльника мужа упреками и проклятьями, она явно стремилась произвести впечатление. Это могло означать только одно: Банщиковы работали на ЦРУ вместе. Петр Семенович сошел с дистанции, и тогда за американскую сборную взялась играть его жена. Кем она себя возомнила? Женщиной-вамп? Кристиной Киллер? Матой Хари? Клеопатрой?

Подбоченившись, Людмила шагнула назад, давая возможность полюбоваться своей фигурой. Демонстрируемые формы Нолина не впечатляли. Кроме того, он сторонился зрелых женщин, тяготеющих к молодежным нарядам. Людмила Банщикова же обрядилась в тесные шортики и еще более тесный топик, не скрывающий ни веснушчатых плеч, ни тронутой увяданием груди, ни дряблых боков. А если бы собрать с нее все побрякушки и украшения, то их хватило бы для того, чтобы нарядить какую-нибудь искусственную мини-елочку. Она и сама была искусственной, фальшивой насквозь. Изображать чувственность и симпатию ей удавалось не лучше, чем кукле из секс-шопа. Эмоции, испытываемые Нолиным по отношению к ней, были примерно такими же.

– Я здесь, чтобы сказать вам спасибо, – произнесла Людмила, убедившись, что сидящий на кровати мужчина успел разглядеть ее с головы до ног. – А вы думали?..

– Я не думал, – сказал Нолин. – Я спал.

– Вы даже не хотите узнать, за что я решила вас поблагодарить? – кокетливо поинтересовалась Людмила.

Каблуки ее босоножек издали звук, напоминающий перестук нетерпеливо переставляемых копыт.

– Не хочу, – отрезал Нолин.

– Вы грубиян.

– Вот и оставьте меня в покое.

Людмила не сдвинулась с места.

– Но этим-то вы мне и нравитесь, – заявила она.