Резидент внешней разведки

– Я всего лишь прошу предоплату.

– Десять процентов.

– Тридцать!

– Двадцать, – не сдавались американцы.

– Двадцать пять! – выпалил Нолин.

По взглядам агентов ЦРУ было заметно, что именно на это они рассчитывали.

– Карточка на предъявителя, – сказал Фил, протягивая пластиковый прямоугольник. – Завтра утром на твоем счету появится десять тысяч.

«Столько же, сколько получила от вас Марго», – отметил про себя Нолин.

– Вы плохо считаете, – произнес он вслух. – Четверть от пятидесяти тысяч составляет двенадцать пятьсот.

– Мы округлили, – ответил Джек, не сморгнув глазом.

– Торг окончен, – сказал Фил. – До свидания. – Он указал пистолетным глушителем на выход. – Мы еще увидимся, Юрий.

– Предвкушаю, – проворчал Нолин, пробираясь к двери.

– Минутку, – задержал его Джек. – Я отправил на твой телефон сообщение. Там одно слово: «Помни». Не удаляй его. Если вдруг разыщешь Виткова, перезвони мне. Иначе мы будем считать контракт расторгнутым.

«А мы и не заключали контракта», – подумал Нолин, выпрыгивая из автобуса. Метры, которые отделяли его от «Лендровера», показались бесконечными. Все-таки он еще ожидал выстрела. В спину.

Проданная душа

1

Банщикову не спалось. Мучили изжога и тоска. Людмила давно спала, намазав лицо кремом и улегшись в позу покойницы. Не имея возможности смотреть телевизор, Банщиков листал тощие иллюстрированные журнальчики и пухлые бульварные газетенки, обнаруженные в тумбочке. Российскую прессу забыл кто-то из предыдущих постояльцев. Содержащаяся в ней информация умиляла своей наивностью:

Макаревич шел на речку, перепрыгнул через овечку… У Земфиры под подушкой лежит сладкая ватрушка… Максим Галкин был голодный, проглотил утюг холодный…

Внимая этому детскому лепету, Банщиков припоминал прежние газеты, печатавшиеся на дешевой серой бумаге такими колоссальными тиражами, что во все эти «Правды», «Литературные газеты» и «Известия» можно было запросто завернуть земной шар и продать гуманоидам, о которых полюбил читать советский народ в смутные времена, когда из всех щелей поперла свобода слова, замешенная на таких крутых дрожжах, что не умещалась в почтовых ящиках подписчиков. С годами она приелась, опротивела. Стало ясно, что в большинстве своем люди не до каких-то там высоких истин докапываются, а элементарно желают знать, что творится за замочными скважинами, желательно, открывающими обзор на чужие спальни.

Спрос порождал предложение, предложение стимулировало спрос, и так далее, по кругу, по нисходящей спирали в сливную воронку, отзывающуюся канализационным бульканьем:

«БАБ меняет баб»…

«Встать! ВИАгра идет!»…

«Три продюсера не смогли удовлетворить Пугачеву»…

В скором будущем, размышлял Банщиков, надобность в сопроводительных текстах вообще отпадет. Фотография и краткая надпись. Комикс. Веселые картинки для скрашивания времени в рекламных паузах между телесериалами.

В подобную картинку превратилась и репродукция врубелевского «Демона», который, обряженный в джинсы, сидел в окружении танцующих девушек на развороте молодежного журнала. Все посетители дискотеки, включая демона, держали в руках черные баночки волшебного напитка «Электро Берн», заряжающего энергией на всю ночь.

«Зажигай! – призывала реклама. – Получи по максимуму при минимуме».

Судя по напряженной позе демона, его напиток не взбодрил, а погрузил в тягостные раздумья. Банщиков ему не сочувствовал. Ему было жалко только самого себя. Рожденный в СССР, он до недавнего времени полагал, что сумел приспособиться к рыночным отношениям, когда все продается и покупается. Но в расчеты вкралась ошибка. Не стоило продавать себя. С некоторых пор Банщиков не принадлежал себе. Он жил в квартире, приобретенной в кредит, а сам, от головы до пят, с потрохами, принадлежал Центральному разведывательному управлению США. Его купили не для забавы. Он стал пешкой – пешкой для размена. И возможности спрыгнуть с шахматной доски не существовало.

Не позволят. В лучшем случае пустят по миру, оставят подыхать под забором или сгноят в тюрьме. В худшем – ликвидируют без суда и следствия. Хотя еще неизвестно, что лучше, а что хуже. Куда ни кинь, всюду клин.

Испустив горестный вздох, Банщиков снова зашуршал страницами, не видя ни печатных строчек, ни фотографий. Кажется, там было про красивую жизнь. Банщиковы мечтали о такой же. И друг детства Петра Семеновича помог воплощению их мечты. Занял деньги для приобретения квартиры в кредит, пообещал устроить Банщикова в серьезную американскую компанию с фантастической зарплатой. На поверку компания оказалась шпионской. Сволочь Любарский втянул Банщиковых в долги, опутал сетями и преподнес американцам на блюдечке с голубой каемочкой.