Резидент

— Потом был особый предварительный лагерь. А уже после него меня определили в разведывательно-диверсионную школу в Луккенвальде. Обычно там учатся от трех до шести месяцев. Могут еще продлить, если задание особой важности… Это когда учишься по особой программе.

— Почему ты попал в этот лагерь? Агентуру там подбирают серьезную!

Небольшая заминка с ответом, после чего Бойко уверенно посмотрел в глаза Романцеву и произнес, отвернувшись:

— Я попал в нее как активист предварительного лагеря.

— Твои обязанности в особом лагере?

— Был старостой барака.

— Понятно… Сколько человек было в вашей школе на тот момент?

— Одновременно обучались около двухсот человек.

— Какие предметы изучались?

— Разные… Ведение разведки в советском тылу. Много часов отводилось на подрывное дело. Проходили также радиодело. На теоретических занятиях изучали взрывчатые вещества, зажигательные устройства. Диверсионное дело. Детально штудировали еще и специальное оружие. Среди них немало было и таких, которые делают именно в техническом отделе абвера.

— Как комплектовались ваши группы? По каким критериям?

— По-разному… Сначал обучались все вместе, а последние недели разбивались на мелкие группы, у каждой из которых было собственное задание… По какому признаку формировались группы, я не знаю. Здесь немцам виднее. Бывало так, что в одной разведывательно-диверсионной группе были собраны люди, которые просто не переносили друг друга. Возможно, в этом была какая-то своя хитрость, чтобы не сумели договориться. А бывало и так, что собирали единомышленников. Последнее больше для бандеровцев и прибалтов подходит. На конечном этапе в группе было от трех до пяти человек, обязательно включался радист. В каждой группе назначался старший.

— В какие районы проводилась заброска агентов?

— Главным образом в район Москвы и Ленинграда, — немного подумав, ответил Бойко. — Хотя в последнее время очень много групп забрасывали на Северный Урал. Немцы считали это направление очень перспективным.

— Можешь сказать, какие задания получали слушатели школы?

— У каждой группы были свои задания, но в основном специализировались на диверсиях, выводили из строя наиболее важные военные и промышленные объекты. Очень много групп отправляли на железные дороги.

— Проводились ли диверсии против высшего командования Красной армии?

— Да, устраивались.

— Каким образом удавалось добираться до высшего командования?

— Этот метод уже опробован… Легче попасть к высшему командованию легальным бойцам. Агенты легализировались через запасные полки… Проходили проверку, адаптировались в частях, затем отправлялись служить в боевые части, а там при помощи агентуры, внедренной в штабы Красной армии, устраивали диверсии. Много было агентуры, внедренной еще до войны.

— Значит, ты должен был осуществить диверсию?

— Да.

— Против кого?

— Против командующего Воронежским фронтом Ватутина.

— Та-ак, — невесело протянул Романцев. — Кто тебе должен был помогать?

— Какой-то штабной офицер, но кто именно, не представляю.

— Какие задачи ставились перед теми, кого забрасывали на север?

— Агентам рекомендовалось войти в контакт с репрессированными, а также установить связь с переселенцами и создать на местности повстанческие отряды.

Неожиданно зазвонил черный телефон на краю стола, соединявший его напрямую с начальником контрразведки армии. Дав знак часовому увести арестованного, Тимофей поднял трубку:

— Капитан Романцев!

— Ты сейчас занят? — без вступления спросил полковник Александров.

— Никак нет, товарищ полковник, — бодро ответил Тимофей, посмотрев на закрывающуюся дверь.

— Сейчас в моем кабинете собираются начальники отделов, нужно кое-что обсудить. Жду у себя через час!

Ответить Тимофей не успел. Полковник тотчас положил трубку.

Глава 11 Знаю я вас, мужиков

В восемь часов вечера старшина Щербак договорился встретиться с Машуней, связисткой штаба, где-нибудь на окраине села, подалее от людских глаз. Он никак не мог поверить в удачу, неужели девушка все-таки «выбросила белый флаг» и сдалась на его милость? Неужели пробрало?

Трижды Богдан подкатывал к ней с серьезными разговорами о встрече наедине, задаривал трофейным шоколадом, дважды дарил цветы. Но все вхолостую! Характер у дивчины оказался покрепче, чем линия Маннергейма. Приятели, заметив его непосильные потуги, лишь хитро ухмылялись, называя Марусеньку «крепостью Измаил». И вот когда он уже хотел прервать долговременную изматывающую осаду и убраться восвояси, девушка вдруг мило улыбнулась и предложила встретиться.