Резервация. Четвертый эпизод

- Они не могли… - выдыхая пар, шептал сам себе Гай. – Он должен… куда-то вести… Этот тоннель… они не могли…

Рука соскользнула с кирпича, и он ободрал себе пальцы. Но не ощутил боли, а кровь оказалась еще холоднее, чем вода. Она текла по онемевшим пальцам, по ладони, и он чувствовал, как она обжигает кожу.

Гай вспомнил, как они с Антоном, там, наверху, одуревали от жары. Сидели в служебном седане и боялись приспустить стекла, потому что снаружи было еще жарче, чем внутри. А их рубахи можно было выжимать от пота. А теперь он замерзал под землей, в каком-то заброшенном канализационном коллекторе, один посреди кучи утопленников. И ничего не мог с этим поделать.

Рис с рыбой. И бутылка вина. Он мечтал поужинать всей семьей, уложить детей спать, а после оттрахать свою жену в душе. Схватив за мокрые волосы, прижать к стене и задать ее заднице трепку. Он не хотел умирать тут, в этом грязном тоннеле, не хотел становиться частью этой мертвой воды, не желал отдавать ей свое тепло. И поэтому все еще цеплялся за скользкий от слизи выступ, продвигаясь в темноту.

Резервация выворачивала любого, кто попадал в ее лапы. Как мешок для сбора пыли из допотопного пылесоса. Гай знал это. Все проблемы, которые копились годами в сытой и прекрасной Европе, тут превращались в пыль, которую уносил жаркий ветер. И не оставалось ничего, кроме одной-единственной проблемы. Выжить.

Впереди, в темноте, что-то зашуршало, захлюпало и плюхнулось в воду. Гай остановился, подняв прут над головой.

«Крысы!» - мелькнуло в голове.

Крысы ныряют к телам, и прогрызают в них дыры. Жирные, волосатые твари с черными бусинами глаз. Отъевшиеся в этой смрадной кормушке. Их голые хвосты в воде похожи на змей - вьются тошнотворными кольцами.

Гай затаился. Но все было тихо, и он медленно двинулся дальше. Он понимал, крысы должны были откуда-то приходить. Надеялся, что сможет протиснуться в этот лаз. Он пополз бы среди крыс, лишь бы выбраться из этого места.

И вдруг он замер. Откуда-то из темноты донеслись голоса. Тихие, больше похожие на эхо.

Гай проплыл еще немного, держась за кирпичный выступ, и уткнулся в стену - тут тоннель заканчивался тупиком. Он пошарил руками, но преграда была глухой. Он двинулся вдоль стены, обшаривая кладку на ощупь, и неожиданно его рука провалилась в пустоту. Он потерял падугу, за которую держался и моментально оказался под водой. В холодной темной бездне, вмиг сделавшей его слепым. Гай протянул руки, пытаясь нащупать стену, и уперся ладонями во что-то мягкое. В панике он принялся размахивать руками снова и снова, но куда бы ни ткнулись его ладони, они попадали во что-то мягкое и теплое. Погружались в это, становились этим. И когда он уже принялся задыхаться, вода выбросила его на поверхность, как поплавок и он с кашлем принялся отплевываться и глотать спертый воздух. Это были трупы. Там, внизу. Трупы и крысы. Гай понимал это. Там, под ногами, копошилось нечто, сотканное из живого и мертвого. Какая-то безумная, плотоядная тварь, ставшая этим местом, этой ядовитой водой и прогнившей насквозь тьмой. Гай выбросил руку с прутом вперед, туда, где обнаружил дыру в стене и услышал металлический лязг. Это была труба! И оттуда, из этой трубы доносились чьи-то голоса! Там было спасение, и он вцепился в него, как мог. Вонзил прут в темноту, поперек стенок трубы, как перекладину и подтянулся из последних сил. Вскарабкался по жидкому месиву, покрывавшему трубу, поджал ноги, желая скорее вылезти из ужасной воды. Он лежал в трубе, стараясь перевести дыхание, отдохнуть хоть пару минут, но понял, что хочет убраться отсюда, как можно скорей. И поэтому начал карабкаться вверх. Осторожно, стараясь не соскользнуть по желобу обратно в ожившую топь.

Гай полз, как обезумевший, пока не понял, что труба изменила угол, стала более пологой. Только тогда он остановился и перевел дыхание. Лег вниз лицом и какое-то время просто лежал, стараясь унять скрипы в груди. И как только у него перестало стучать в висках, он снова услышал голоса. И гул каких-то машин. Но голоса были ближе. Совсем рядом. Так, что он сумел разобрать слова.

- Я что-то слышала, - сказал девчачий голос.

- Там кры-сы, - ответил женский голос постарше. – Сколько можно говорить? Копошатся в этой трубе. Постоянно.

- Куда она ведет, ты знаешь?! – не унималась девушка.

- Не туда, куда ты хотела бы попасть.

- Ты нихуя не знаешь!

- Да, да, конечно. А теперь бери эти сраные простыни и засовывай в стиралку! Хочешь, чтобы тебя ебали на чесоточных простынях?!

- Это они! – взвизгнула девушка. – Сучьи мрази! Грязные свиньи, ненавижу!

- Они, они… - уже спокойнее сказала та, что постарше. – Бери простыни и обдай их кипятком… И не ори! Меня не подставляй!

- Да кто тут может услышать? В этой жопе? Крысы?!

Старшая не ответила. А потом голоса и вовсе отдалились и скрылись за гулом машин.

Гай перевел дыхание. Труба вела в прачечную. К древним котлам, гладильным машинам и заржавелым бакам с лопастными активаторами. Днем тут стирали белье, а ночью убивали людей.