Резервация.7 эпизод.Финал

– Я понимаю, наша юрисдикция не распространяется на территорию гетто, – ответил Антон и достал из заднего кармана брюк бумажник. – Но доллар то здесь ходит, не так ли?

Ее заинтересовал кошелек. Хотя она и старалась не подавать виду. Антон снова протянул ей листок с фотографией.

– Что с ним случилось? – спросила женщина. – С этим человеком?

– Он умер. Тут, у вас. Его тело нашли неподалеку от этой аллеи – в мусорном баке, с простреленной башкой. Да он, наверное, там до сих пор и валяется – а мухи откладывают в него яйца. Но кому есть дело до мертвого старика, правда?

– Сейчас многих стреляют, – ответила женщина.

– Вы видели его?.. Я имею в виду – живым?

– Все зависит от того, сколько в бумажнике наличности.

Антон достал деньги. Отсчитал две купюры.

– У меня крупные. Так что? Был он здесь?

– Был.

Гай с Антоном переглянулись.

– И что он хотел? – спросил Гай.

Антон протянул деньги, и тетка схватила их пухлыми пальцами.

– То, чего у меня нет. Он искал Вавилоны. Но Вавилоны лишь выдумка, не так ли? – она докурила и бросила окурок под ноги.

– И что было дальше?

– Он ушел. Я посоветовала ему уйти. И не болтать больше про вавилоны. Он выглядел каким-то несчастным. Потерянным… Я предложила ему развеяться с нашими девочками, но он искал кое-что другое.

– Что он искал? – спросил Антон.

Женщина покачала головой.

– Слишком много вопросов. Нет. Этого мало, – она показала зажатые в руке купюры.

– Мало? Две сотни баксов?

Толстуха посмотрела на него сквозь темные линзы очков. Но промолчала.

– Так что он искал? – повторил за напарника Гай. Антон увидел в его руке помятую сотню.

– Он искал запретное. Понимаешь? То, что ищут пропащие люди. У которых злые бесы внутри, – толстуха выхватила у Гая деньги, и смяла их в кулаке. – Я посоветовала ему помолиться. Сходить в церковь. И возвращаться домой. Но, как вижу, он не ушел.

– Так что он искал? – снова повторил Гай.

– Мальчиков. Он искал маленьких мальчиков, – Женщина полезла в сумку за сигаретами. И когда прикуривала, руки ее тряслись. – У меня у самой сын. Дети тут пропадают. Я знаю, такое бывает. Их никогда не находят.

– Пойдем, – сказал Антон. Он зашагал к машине. Обернулся. Гай стоял все там же. Его сигарета истлела до фильтра, но он все ее не отпускал. – Гай!?

Он что-то сказал на прощание толстухе, и подошел к Антону.

– Что ты ей сказал?

Гай молча сел в машину. Антон сел рядом.

– Ты в порядке?

– В полном.

Гай бросил листок с фотографией в ворох бумаг. Включил зажигание и сдал назад.

– Что думаешь насчет ее рассказа? – поинтересовался Антон.

– Я подумал, – сказал Гай, – на секунду. Что этот старый хер легко отделался.

– Гай…

– На секунду, Антон! Я подумал о том, что у меня тоже есть сын! Я сказал ей это, когда уходил. У меня тоже есть сын.

– Он в Голдтауне.

– Да. Да… В Голдтауне. Так она и ответила мне. Твой сын в Голдтауне, а мой – здесь.

– Ты думаешь, она заслуживает милосердия? Когда вот так – имеет отношение ко всему этому?.. торгует людьми!

– Я не знаю…

– Я знаю!

– Ты тоже не знаешь, Антон! – крикнул Гай. – Не знаешь, кто из них меньшее зло!

Он крутанул руль и седан развернуло. Из-под колес брызнул песок.

– Она не просит твоего милосердия. Но и ты не суди ее, – сказал Гай уже тише. – Может она спасает этих девчонок… Так, как умеет…

Милосердие, подумал Антон. Она не заслуживает его. Даже ради своего сына.

Он покачал головой.

– Что? – возмутился Гай. – Хочешь сказать, я не прав?

– Ты поменял отношение к ней только потому, что у нее есть сын? Я знаю, тебя надирает эта хренова фраза – у нее не было выбора, – сказал Антон. – Но это неправда. Он у нее был.

– Она делает это ради сына!

– Ломает жизни другим?

Гай усмехнулся.

– Когда-нибудь ты поймешь ее.

– Это вряд ли…

Аллея осталась позади. Гай свернул во дворы – на узкую тропку, зажатую угрюмыми шлакоблочными трехэтажками. Седан осторожно прополз мимо них, и уткнулся в обветшалое здание в конце улицы, напоминавшее часовню. Белая штукатурка пооблезла с его стен, оголив красные кирпичи, а высокие окна кто-то заколотил досками. Куполообразная крыша и вовсе проржавела до дыр, а вместо креста стоял оцинкованный флюгер. Деревянная вывеска над раскрошившимся крыльцом кричала намалеванными на ней буквами.

«БОЖЕДОМЪ»

– Что это значит? – спросил Антон.

Гай припарковал машину и глянул в лобовик на вывеску.

– Не знаю.

– Это не по-вашему?

Гай уставился на Антона.

– Не по-нашему? – переспросил он.

– Ну…по-вашему…хинди? Нет?

– Пошли, – Гай взял кипу бумаг и ткнул ее Антону в грудь. – Нам нужно его опознать.

Пожав плечами, Антон перенял бумаги.

– Дерьмо какое-то… – буркнул он, открыв дверь.

На улице стояла душная тишина.

Людей почти нет, – подумалось ему. Один песок. В этом месте один чертов песок.

Кожа на спине зудела от скрещенных ремней. Хотелось щелкнуть застежками и скинуть дурацкие подтяжки на землю. Но Антон всего лишь поправил тяжелую кобуру. И положил руку на шершавую рукоять револьвера.

Гай не спеша подошел к крыльцу. У бетонных ступеней стояло погнутое оцинкованное ведерко, забитое пластиковыми бутылками из-под пива. Рядом валялись горы обсосанных до фильтров бычков.

Антон подошел к напарнику.

– Идем?