Революционер я или нет?

Ты любил глядеться в Небо голубое,
 В зеркале лазурном утопая взглядом,
Ты видал там Бога. В час труда, и в бое,
 Ты себя там видел с светлым Богом рядом.

Не принять умел ты роковые цепи,
 Смело разбивал их, с злою силой споря.
Уходил далеко, за леса, за степи,
 Доходил в стремленья до живого Моря.

А теперь? Куда же вековая сила
 Вся в конец иссякла, мелководьем стала?
Не запляшет звонко молот у горнила,
 Пламя разучилось ткать светло и ало.

И когда подходит час грозы и битвы,
 И когда на отдых час зовет к усладам,
Нет порыва в сердце, нет в душе молитвы,
 И не Бог с остывшим, Кто-то Темный рядом.

Маятник

Я не сплю, и размеренный маятник, в мрак,
 Звуковой посылает мне знак.
И поет, заключая мгновения в счет,
 Что минутное все протечет.

Проницая качаньем притихшую тьму,
 Он сознанью твердит моему: –
«Ты ошибся во всем. Твой родимый народ,
 Он не тот, что мечтал ты. Не тот».

И в глубоком сознаньи я должен молчать,
 В этом говоре – суд и печать.
Не одни только сказки и песни и мед,
 Сердце полную правду возьмет.

Не принять обвиняющий голос нельзя,
 Через совесть проходит стезя.
И правдивую мысль та тропинка пошлет
 Через пламя и бурю и лед.

Я любил на заре, я томился весной,
 Причастился я песни родной.
Как случилось, что тот, кто так звонко поет,
 Так бесчестно свой край предает?

Я от детства любил безрассудный размах
 Тех, чье сердце отбросило страх.
Как же отдан врагу укрепленный оплот,
 И трусливый лукавит и лжет?

Безконечная ширь. К полосе полоса,
 Протянулись поля и леса.
Но окликни всю Русь. Кличь всю ночь напролет,
 И на помощь никто не придет.

Там над ямою волчьей ощерился волк,
 Человек в человеке умолк.
И петух скоро в третий уж раз пропоет: –
 «Твой родной, он не тот. Он не тот».

Вращенье колеса

В начале мая, в этом году судьба забросила меня в столицу юга, Харьков. Этот город, как и другие Русские города, многократно повторяет слова о завоеваниях Революции и о свободе.

Свойство колеса – вращаться. Но также свойство колеса – приводить что-нибудь в движение. Бывает колесо, которое вместе с другими колесами катит телегу, и сотни трудовых телег, и миллионы мчащихся повозок, или, соединенное с сложной разумной сетью двигателей, осуществляет творческую деятельность высоко-полезного завода. Бывает также колесо, которое вертится и ничего не движет, и никуда не подвигает. Таким колесом играют дети, случайная рука, – порой даже нога проходящего животного.

Мне всегда чудится вращение праздного колеса, когда представители так называемой революционной демократии без конца говорят о завоеваниях Революции.

К каковому разряду завоеваний надо отнести следующий случай?

10-го мая я написал очерк «Солнечная Угроза». Редакция большой Харьковской газеты отнеслась чрезвычайно сочувственно к нему, но редакция боялась раздражать местные демократические организации. После долгих ожиданий, увижу ли я свой очерк напечатанным, и когда это будет, я получил, наконец, 10-го сентября, обратно свою рукопись, причем красным карандашом были зачеркнуты особенно вредные места. Да узнают любопытствующие, что бывает раздражительным для мнимо-революционных революционеров, и что было невозможно напечатать в гордящемся завоеваниями Революции большом городе, в столице Юга. Зачеркнутые места я печатаю курсивом.

Солнечная Угроза