Ревность (ЛП)

Где она спит? Я действительно хочу это знать?

Я стояла в потоке солнечного света и чувствовала холод. Оживленный, наполненный ароматом зелени ветер сдул запах пряных яблок. Жемчужины воды искрились в саде, каждая из них отлично размещалась.

Я опустила складной нож. Кристоф? Я открыла было рот, чтобы произнести его имя, но снова закрыла.

Потому что рядом со мной находился Грейвс, в его глазах горел огонь.

— Что случилось?

— Мне показалось, что я что-то увидела, — я с трудом сглотнула и использовала окно, чтобы сложить лезвие. — В окне.

— О-о, — он моргнул пару раз, потер ладонью волосы. — Там что-то есть?

— Я не знаю. Может, мне померещилось, — на вкус ложь была похожа на пепел.

— Что, как ты думаешь, увидела? — он побледнел под своим естественным цветом кожи. — Похитительницу снов? Что-то еще?

Мысли о Похитительнице снов и потери сознания после того, как она украла моё дыхание, было достаточно, чтобы заставить всю оставшуюся сонливость выскочить из окна. Мои плечи сгорбились.

— Просто тень.

Он наклонился вперед, всмотрелся.

— Расстояние до земли приличное. А сверху не за что зацепиться. Но в последнее время это ничего не значит, — он фыркнул, вдыхая так глубоко, как обычно люди в необычных ресторанах нюхают вино. И бросил мне странный, косой взгляд зеленых глаз. — Хм.

— Что? — в горле застряло не только сердце.

— Я не знаю, — он потянул окно вниз. — Думаю, мы должны запереть ставни.

Я думаю, что это был Кристоф. Слова готовы были сорваться с моих губ. Я покачала головой. Когда вы закрываете окно, создается такое ощущение, что воздух становится затхлым. Как будто вы в осаде. Или похоронены.

— Я не знаю.

— Хорошо, — он не сдвинулся с места, солнечный свет обрамлял его изношенную футболку и касался джинсов, выделяя синеву ткани. Он наклонился вперед, будто хотел стать немного ближе. — С тобой всё хорошо? Ты выглядишь немного...

По-дурацки? Глупо? Сонно?

— Прекрасно, — я отшатнулась, врезалась в кровать, бросила складной нож на тумбочку. Лампа не побилась. Я подняла её, отходя назад, и поставила на свое место. Тогда я опустилась в мягкую кровать и опять пожалела о том, что не переоделась в боксеры. — Прости, что разбудила тебя.

Я также поняла, что жалею о том поцелуе. Что, черт возьми, он имел в виду? Но было бесполезно думать об этом.

Он стоял в нерешительности. Мне стало комфортнее, когда я положила под подушку руку и удобно устроилась. Мое запястье пульсировало, как больной зуб.

Если бы я знала, что произойдет, когда Кристоф укусил меня, я бы все равно позволила ему сделать это? Ему требовалась моя кровь, чтобы спасти нас. Даже Спиннинг согласился с этим.

Тем не менее, было кое-что еще, что я бы хотела знать.

Например, то, что он сказал в комнате оборотня, когда мы остались наедине, в темноте, охватывающей все, а жажда крови горела в моем горле. «Ради тебя, Дрю, я готов биться на стороне света».

Так как положение не изменилось, думать о властном дампире было довольно высокой отметкой по шкале, в то время как лупгару, которого вы только что поцеловали, отверг вас тем, что просто стоял там и пристально смотрел. Господи. У меня никогда раньше не было таких проблем.

Грейвс, стоя возле окна, сгорбился. Его лицо находилось в тени; я не видела его выражения.

— Ты можешь лечь на кровать и отдохнуть, — я старалась казаться доброй. — То есть, Боже, если ты, конечно, не хочешь спать на полу.

— Возможно, мне следует пойти и найти Спиннинга.

Горячее смущение затопило меня. Неужели надо было быть настолько очевидным, что он не хотел зависать со мной? Тем не менее, я не сдавалась без боя.

— Хорошо. Если ты, конечно, хочешь. Правда, я больше не буду спать, поэтому пойду с тобой.

Он немного выпрямился, перестав сутулиться.

— Ты не должна.

— Ты думаешь, я хочу остаться одна? — я казалась безумной даже себе. — Единственное время, когда я чувствую себя в безопасности, это когда ты рядом.

Что было, конечно, почти правдой. Потому что я также чувствовала себя в безопасности, когда Кристоф обнимал меня и говорил, что не позволит чему-либо случиться со мной. Это как снова быть с папой и знать, что я принадлежу чему-то в этом мире.

Но Грейвс казался расслабленным, и это стоило любой лжи.

— О, — его носки скрутились, когда он прошелся по ковру. — Тогда хорошо, — он остановился у подножия кровати. — Ты как, Дрю?

Я закрыла глаза. Подняла другую руку и обняла подушку.

— Замечательно, — полагаю, пока ты здесь. Ты единственный человек, в котором я уверена. Я только не так уверена в том, что делать с тобой.

— Хорошо, — он осторожно устроился на своей стороне, чтобы не тронуть меня. Пламя на моих щеках превратилось в горячие струйки воды между век. — Дрю?

— Что? — я очень не хотела огрызаться на него, но в горле застрял ком, а глаза начинали слезиться.

Между нами повисло долгое молчание. Тогда он стал перемещаться на кровати так, как кошка ходит вокруг, прежде чем расслабится.

— Это правда?

Ты о чём? О том, что ты мне нравишься, или о чувстве безопасности?