Ревность

Тэсс говорила о маршруте, пролегающем через Икитос, как о единственно возможном. У Шон перехватило дыхание, как будто кто-то сообщил ей, что горит ее дом. Совершенно смехотворная и абсолютно неадекватная реакция на карту на стене.

Ивен вступил в разговор:

– Мы могли бы отправиться из Пукальпы, разве не так? Там есть аэропорт.

Тэсс окончательно потеряла терпение.

– Пукальпа? Так это же много южнее. Чем вас не устраивает Икитос?

– Это из-за меня, Тэсс, – сказала Шон. – Несколько лет назад мы с Ивеном предприняли экспедицию в Месету, но я доехала только до Икитоса. Там я получила сообщение о… семейных обстоятельствах и вернулась обратно. Ивен поехал дальше один. Посещение Икитоса напомнит мне… – Ее голос упал. Она хотела сказать, что боится повторения чего-то ужасного в этом месте, но передумала. Эта женщина с холодными руками никогда не поймет ее. Ее доводы показались вдруг несерьезными даже ей самой.

Тэсс откинулась на своем стуле.

– У меня есть связи в Икитосе. Это поможет нам быстро собрать все необходимое для экспедиции.

– Дорогая, это новое путешествие, – сказал Дэвид. – Я буду с тобой. Мы все будем вместе. Ведь нам придется провести в Икитосе… скажите, Тэсс, один день?

– Одного дня будет вполне достаточно. Шон кивнула, сдаваясь.

– Вы правы, – призналась она. – Кажется, разумнее…

– Нет, – вмешался Ивен. – Я обещал тебе, что мы не поедем через Икитос, и не важно, что Пукальпа не так удобна, мы можем…

– Ивен, все в порядке. – В этот момент она действительно думала так. Она поедет через Икитос. Всего трех ничего не значащих слов было достаточно, чтобы вывернуть ее наизнанку. Ребячество. Она сама привязала утрату Хэзер к этому месту, чтобы иметь дело с чем-то ощутимым и пережить горе. Это было уже давно. Больше она не нуждалась в этой уловке. Она посмотрела на Робин, не выпускавшую из поля зрения спящих хорьков.

Обе женщины проявили себя как неважные путешественницы, склонные, каждая по-своему, к истерике. Шон было неловко за себя и Робин.

Тэсс снова привлекла их внимание к экрану.

– Из Икитоса мы двинемся по дороге к Рио-Тавако.

На стене был уже новый слайд. Река с водой цвета крепкого кофе, оба берега покрыты буйной растительностью.

– Рио-Тавако – река с черной водой, приток Амазонки, который приведет нас к более мелким речкам, пересекающим Даку, где обитают ваши игрунки.

Только сейчас Шон отметила, что Тэсс говорит с акцентом. Это стало заметным только при произнесении иностранных названий. Он был едва уловимым, и трудно было сказать, в чем он проявлялся.

– Даку – один из моих самых любимых районов, потому что он совершенно необитаем. Именно поэтому ваши медные эльфы так долго оставались неоткрытыми. – Тут она хихикнула. Ее смех казался ненатуральным. – Вряд ли кто-нибудь из вас в полной мере осознает, в каких условиях нам придется жить. Очевидно, вы привыкли к комфорту. – Она обвела рукой комнату: два синих кожаных дивана, камин, стенка электронной звуковой аппаратуры. У Шон это была любимая комната в доме. Когда они только поселились здесь, она украсила стены своей коллекцией изделий народного искусства. Но примитивные рукоделия выглядели не на месте рядом с компьютером, стереомагнитофоном и прочей электроникой, которую годами собирали Дэвид и мальчики.

Тэсс продолжала новым, профессорским голосом:

– Материализм – это величайшая угроза для южноамериканских джунглей. Нам говорят: давайте освоим их, давайте срубим деревья и обработаем землю. Они готовы разрушить самую сбалансированную экосистему на земле.

Шон сдержала зевок и углубилась в свои мысли. При слабом освещении Робин и Ивен, сидевшие на диване рядом, казались одним существом. Это Мелисса так сблизила их. Могущественная крошка Мелисса. Ее сила начала проявляться еще до рождения.

Она посмотрела на Дэвида, сидевшего в кресле рядом с Тэсс. Когда они в последний раз сидели с ним обнявшись? Свет с тыльной стороны проектора выхватывал из темноты его щеку и тронутые сединой каштановые пряди. Седина делала его еще более привлекательным. Классически правильное лицо. В сравнении с ним чертам Ивена Недоставало симметричности. Его нос был когда-то переломан, дуги бровей имели различную конфигурацию, борода была негустой, но все это придавало ему в глазах Шон то качество житейской близости, которое привлекало ее сильнее всего.

Он был слабее Дэвида. Она вспомнила, как изумляла и привлекала ее когда-то крепость мускулов Дэвида, и поразилась, насколько безразличным стало все это для нее теперь.

– О Боже, – простонала Робин.

Шон посмотрела на экран и увидела длинную, коричневую с желтым, змею, обвившуюся вокруг ствола дерева. Она и сама вздрогнула. Ее любовь к змеям "ограничивалась удавами, жившими у нее наверху.

Она вспомнила старый кошмарный сон, в котором змея обвилась вокруг ее тела, не давая пошевелить руками, выдавливая остатки воздуха из ее груди. Она проснулась и обняла Дэвида, ища успокоения. Вспомнила его мягкий смех, его пальцы на своей шее, возвращающие ее к жизни. Тут она посмотрела на мужа, и он подмигнул ей.