Ревизор: Возвращение в СССР 8

— Ассортимент ужасный! — намеренно расстроился я и картинно схватился за голову. — Куча моделей, куча размеров каждой модели и каждый размер в нескольких цветах, представляешь?! — начал я готовить почву к тому, что у меня может не получиться что-либо выявить тут. — Ума не приложу, как они тут умудряются себестоимость каждой единицы продукции вычислять. Если только по плановым затратам…

Кирилл удивлённо взглянул на меня после этих моих слов.

— И все нитки крепкие, — добавил он. — Лично проверил. Не понимаю, как у твоей знакомой пальто расползлось. Откуда в нем гнилые нитки могли взяться? Может она что перепутала, и ее пальто не на этой фабрике было пошито?

Пришлось пожимать недоуменно плечами, мол, кто его знает.

В зале для заседаний был накрыт большой стол. Как обычно при проверках, все было бесплатно, и еда была обильная и вкусная. Борщевский общался с директором и его замом. А я оказался рядом с комсоргом.

— Как тут работается, — улыбаясь, спросил я Олега, уплетая отличный ужин, — в женском коллективе?

— Нормально. Привык уже, — усмехнулся он. — Поначалу, конечно, давали они мне прикурить. Конфликтуют между собой всё время, сплетничают, интригуют, из-за операций чуть ли не дерутся…

— Как это?

— Ну, они же на сделке. Сколько сделали операций, столько получили. Есть дорогие операции, есть дешёвые. Вот они и дерутся за те, что подороже. Я в цех как ни зайду, бывало, они на меня всем своим дружным змеиным клубком набрасывались, жаловаться начинали. А я тут причём? Отучил постепенно. А вообще у них тут такие склоки бывают! О!.. С тасканием за волосы.

— Женские бои без правил, — усмехнулся я.

На самом деле, мне доводилось с таким сталкиваться, когда хронометраж неверно снимали и разница в оплате возникала на идентичные операции. Но это быстро выявлялось и устранялось. А так, чтобы хронически разница в оплате сохранялась, это странно. Очень странно… тут стоит дополнительно покопаться…

Мы с Олегом неплохо в итоге пообщались. Свою легенду про курсовую я гнул до последнего. Сам не знаю, зачем попросил у комсорга номер телефона, типа, мало ли что-то уточнить надо будет. Он спокойно дал.

На следующий день после поездки на швейную фабрику остался после пар печатать фотографии. Устал. Оставил их сушиться, завтра заберу.

Наконец, руки дошли до материалов со швейной фабрики. Как я решил ещё там пряжки потянуть, так целенаправленно только этими моделями и занимался. Выяснилось, что и ткань на модели с пряжками подороже других шла. Несколько вечеров убил, но выявил перерасход пряжек около двадцати четырех процентов в месяц. Выяснив это, решил и ткань проверить. Ткани тоже больше шло, чем по нормам положено. Разница небольшая, меньше пяти процентов. Но если это в плюс к грамотной раскладке, да если нормы специально завысили…

Девяносто девять процентов даю за то, что там левак фигачат. Как же я внимание-то на эти пряжки обратил?! Ай да я! Вот это чуйка! Профессионализм! Мастерство не пропьёшь!

Но Сатчан… Он-то как за эту фабрику зацепился? Заметил, что кто-то живёт не по средствам? И что он теперь будет делать с моими выводами? Тут только два варианта: или шантаж за долю малую, но регулярную. Или, как Иван Николаев, исполнить гражданский долг за статью в газете. Вот только думаю, это не про моего тезку из комсомола песенка. Он явно не за идею работает.

Ну, посмотрим…

При очередном звонке Сатчану после пар намекнул, что есть кое-какие результаты по швейной фабрике. Он ожидаемо тут же потребовал меня к себе.

— Ну, рассказывай! — не скрывая нетерпения, поторопил он, не успел я войти в его кабинет.

— Ну, что я тебе хочу сказать, — я специально затягивал ответ, глядя, как он мается. — Есть признаки левых объёмов.

— Больших? — подскочил Сатчан и забегал взад-вперёд по кабинету.

— По моим прикидкам где-то двадцать четыре процента от объёма выпуска трёх моделей, в восьми размерах, в двух цветах…

— Сколько это в штуках? — нетерпеливо перебил он меня.

— Много… Сотни штук в месяц.

— Ну сколько? Двести? Или восемьсот? Я должен знать точно!

Похоже, тут свой шкурный интерес. Так-так-так…

— В один месяц — двести с копейками, следующий чуть меньше трёхсот, третий месяц двести шестьдесят. Как-то так.

— Отлично, — второй секретарь уселся в своё кресло, положил обе руки на стол и с хитрой улыбкой торжественно заиграл на столе гамму.

Я не выдержал и рассмеялся. Сейчас свою долю попросить? Или чуть позднее? Лучше, выжду немного, Олегу позвоню, комсоргу швейной фабрики, узнаю, как у них там дела? Не было ли какого шухера? А потом предъявлю. Сатчан поймал мой взгляд и сразу посерьёзнел.

Поздно!

Перед заседанием Прожектора, но котором мы должны были подводить итоги рейда на швейную фабрику, меня между парами отловил Борщевский.

— Привет, — протянул он мне руку. — Спросить хотел… Я акт по последней проверке готовлю. У тебя есть что интересное? Накопал что-нибудь?

— Не, Кирюх, ничего не накопал, — честно глядя ему в глаза, ответил я. — Очень заморочистый ассортимент. Чёрт ногу сломит!..