Ревизор: возвращение в СССР 30

— Интересно девки пляшут… Спасибо, Эмм. Молодец, что послушалась и бросила это дело, — строго погрозил он ей для профилактики пальцем. — Пока!

— Пока, — ответила озадаченно девушка.

Иван зашёл домой, снял форму, быстро поужинал и отправился к своей учительнице. Она была у них классной когда-то, и он прекрасно знал, где она живёт.

— Ваня! — удивилась она. — Что случилось?

— Я к вам по работе, Юль Николавна, — улыбнулся он, вспомнив свои школьные годы.

— Слышала, у тебя дочка родилась? Как назвали?

— Ольга.

— Поздравляю!

— Спасибо.

Пока учительница расспрашивала Ивана, она успела выставить на стол чашки, булочки и варенье. Иван быстро оказался за столом. И не помогли отнекивания, что только что поужинал.

— С кем-то из одноклассников уехавших поддерживаешь связь?

— Про Инну Домрацкую слышал, в Москве сейчас.

— Она же где-то на севере была, у неё муж-офицер там служил…

— Нет, перевели мужа, давно уже, в Москве они. Двое детей, сына родила в том году.

— Ну, молодцы… А я всё думаю, чего это все Домрацкие в Москву подались? И стар, и млад… А у них, оказывается, туда мужа Инны перевели.

Объяснять Иван ничего не стал, да и не знал он, как объяснить тот факт, что от мужа Инки там на самом деле вообще ничего не зависит. А все эти переезды связаны с парнем, совсем недавно отметившим свои восемнадцать лет…

Добраться до сути своего визита Иван смог только через полчаса. Зато взял с учительницы подробные показания, где и при каких обстоятельствах она видела Леонида Водолазова, которого тоже, кстати, когда-то учила.

Ну, всё, — вышел от неё довольный Иван. — Теперь Рыков не отвертится! Одно дело плевать на показания зэка. А другое дело — когда свидетель учительница, с прекрасной репутацией в городе. Да еще и этот Водолаз ее бывший ученик.

Но на всякий случай, он решил сходить к Шанцеву и доложить о своём сегодняшнем разговоре с начальником милиции.

— Ты не кипятись, — остановил его градоначальник, выслушав. — Рыкова можно понять. Они с начальником этой колонии на совещаниях в Брянске за одним столом сидят, за руку здороваются. А тут такое обвинение. Правильно он сказал, что грош цена свидетельству зэка против мента.

— Но это уже не свидетельство зэка! — возразил Иван, похлопав по листу с показаниями учительницы. — Это показания уважаемого в городе человека, при том прекрасно знающего Водолазова.

— Но Рыков-то об этом ещё не знает. Давай, я прямо сейчас ему позвоню.

— А-аа… Может, не надо? — напрягся Иван, что Рыков сразу поймёт, кто его первому секретарю горкома сдал.

— Не боись, я всё грамотно сделаю, — заверил его Шанцев и принёс из коридора телефон, растянув шнур. — Всеволод Сергеевич, приветствую. Шанцев. Всеволод Сергеевич… Из Москвы звонили. Журналистка наша, юное дарование, скандал у нас в городе раскопала… Какой скандал? Да про то, что заключённые домой на побывку свободно ходят… Да-да, Водолазов. Слышал уже? Вот… Нет… Уже не бывший заключенный. Она нашла другого свидетеля, учительницу какую-то. Я записал данные, да по дороге встретил твоего сотрудника, Ивана Николаева, ему эту записку и сунул, у него надо спрашивать, как ее зовут. Конечно, учительница совсем другое дело. Думаю, надо проверить, от греха подальше… Спасибо, Всеволод Сергеевич, и тебе спокойной ночи.

Иван беззвучно посмеивался всё время разговора.

— Ну, вы артист, Александр Викторович! — восхитился он, когда Шанцев положил трубку и отнёс телефон обратно в прихожую.

— Всё. С завтрашнего дня начнёте работать по этому делу, — уверенно ответил ему Шанцев. — А мне же правда звонили сегодня из Москвы. Галию Ивлеву будут в программе «Время» сегодня показывать.

— Правда, что-ли? Во дают…

— Ага. Самому интересно. Будем с женой обязательно смотреть. Еще недавно по улицам пигалицей скакала, а теперь вот так, понимаешь!

— Павла Ивлева бы не встретила, так бы и продолжала сейчас скакать по нашим улицам, — усмехнулся Иван.

* * *

Москва. Квартира Захарова.

Захаров много думал, как так получилось, что он только каким-то чудом при своей должности остался? Ему очень не хотелось повторения, и он решил сделать из произошедшего правильные выводы. И первое, что он для себя уяснил, так это то, что зря столько лет сидел тихо и старался со всеми иметь ровные отношения. Надо было делать смелые и полезные предложения, реализовывать новые инициативы. Чтобы засветиться, быть у всех на слуху, иметь союзников. А то все эти ровные отношения, о которых он так беспокоился, на поверку оказались абсолютно бесполезными. Враги все равно появились, а обратиться за помощью оказалось почти что и не к кому… Выяснилось, что его не уважают за его пассивность, а презирают, считают, что он ни рыба, ни мясо, и вон даже сместить его решили как раз по этой причине… Решив, что это будет легко провернуть…