Ревизор: возвращение в СССР 2

Юлька первой взяла свою чашку. Попробовала вино она с видом профессионального сомелье.

— Наверное, хорошее вино, — сказала неуверенно Юлька. — Обычно мне сразу выплюнуть хочется, а это ничего, вкусное.

Ветка глотнула из своей чашки.

— Так себе, — констатировала она. — Не сладкое совсем.

— Ну, это же не газировка, не Дюшес, чтоб сладким быть, — ответил ей Славка.

— Всё равно, — упрямилась Ветка.

— А мне нравится, — вдруг сказала Юлька.

Диана, Света и Эмма пили из своих чашек молча, только переглядывались.

— Юль, — попросил я ее. — Дашь попробовать, что за вино такое.

Она спокойно протянула мне свою кружку. Я сделал хороший глоток, подержал вино во рту. Очень приличное.

Юлька по-свойски забрала у меня кружку.

— Отличное, — констатировал я, глядя на неё. — Ладно, пошли к костру, не будем девушкам мешать. Пусть отдыхают.

Мы со Славкой вышли из палатки. Славка с недоумением посмотрел на меня.

— А чего мы ушли? — спросил он.

— Чтобы они расслабились, — объяснил я. — Дикие совсем, не прирученные.

— Не понял, — насупился Славка.

— Что не понял? — подошёл я к нему. — Что они пить с нами боятся?

— Ну боятся. И что?

— Это плохо. Не доверяют они нам. Не уважают.

— И что?

— Что, что. Будем завоёвывать их уважение и доверие.

Славка задумчиво кивнул, что-то сосредоточенно обдумывая.

У костра сидели вожатая и Леха. Остальные во главе с Аркадием ушли в свою палатку.

Мы подошли к костру и сели на лапник.

— А макарошки остались? — спросил я вожатую.

Та кивнула на большой кан, стоящий на углях.

— Что, не спится? Проголодались? — спросила с усмешкой она.

— Да, аппетит снова проснулся, — ответил я.

— Это нормально. На природе аппетит всегда просыпается зверский. Особенно после перехода на лыжах, — сказала вожатая.

Мы со Славкой подошли к кану.

— Мне вот сладкого всегда в походе жутко хочется, — добавила она. — Обычно я не сладкоежка, но стоит в лес попасть, даже просто сахар могу есть.

Мы со Славкой с большим удовольствием снова перекусили. Потом притащили из палатки свои кружки и налили чаю.

Вожатая достала маленький кулёк, открыла его и пустила по кругу. Славка и Лёха отсыпали себе горсть чего-то. Когда кулёк дошёл до меня, я высыпал себе в руку конфеты «морские камушки». О, я помню такие, в свете костра не очень заметно было, но они должны быть цветными. Если конфеты были не очень правильной формы, значит с орешками, я их очень любил. Если одинаковые округлые, значит с изюмом. Эти были с изюмом. Вот с этими уже не все так просто.

Мне вспомнилось детство. Было мне года четыре. Жили мы в офицерском городке, все друг друга знали, двери не закрывались, соседки приходили к матери в течение дня в любое время. Мать на кухне хлопочет, я под столом сижу, играю. Входит как-то одна наша соседка, угощает меня морскими камешками с изюмом. Они с матерью по-бабски другой соседке кости перемывают: не всё ребёнком понял, только что перед кем-то Верка-вешалка, ходит, жопой крутит. Наговорившись, эта соседка уходит и через некоторое время приходит эта самая Верка. Мать давай уже с ней трепаться обо всём и ни о чём. А я вылажу из-под стола и серьёзно так ей говорю, подняв вверх указательный пальчик: «Хватит, Верка-вешалка, жопой крутить». Соседка вскинулась, обиделась. Мать давай оправдываться: ну, это же ребёнок, мало ли что придумает. Но и дураку понятно, что сам ребёнок такое не придумает, только подслушает. Соседка всё поняла, ушла хлопнув дверью. А мать меня так ругала! С тех пор я недолюбливаю морские камешки с изюмом.

Из раздумий меня вывел удар локтем в бок.

— Слышь, а где Полянский? — прошептал мне тихо Славка. — Что-то я его нигде не вижу. В палатку он не возвращался.

— Может по нужде отошел, — ответил я.

— Так давно ушел-то. Зима ведь. Холодно. Давно бы вернулся уже, — резонно возразил Славка.

— Он отходил куда-то в кустики, но я не видела, вернулся ли он! — подхватилась вожатая, только что она была расслабленной, но теперь начала переживать, услышала, как мы шептались, — вот туда он ходил!

— Схожу туда, проверю! — сказал я.

Вот и пригодился мне трофейный фонарик, который я прихватил с позволения бабки. Достав его, я принялся бодро сжимать ручку, и вскоре он наградил меня лучом света. И близко не сравнить с теми диодниками, которыми я пользовался в двадцать первом веке, да елки-палки, даже мой мобильный светил ярче, но ничего другого под рукой не было.

Пошел в указанную вожатой сторону. Войдя в кусты, принялся тщательно светить под ноги — не хотелось вступить в продукт чьего-либо творчества. Потом в теплую палатку обувь лучше не вносить, ароматы будут такие, что спать в ней не захочется. Покружил по сосенкам, поцарапав щеку о сухие ветви. Следы были, но понять, какие из них принадлежали Полянскому, не было возможности. Ветер, видимо, сдувал с них снег, и выследить дальше кого-то мог разве что Чингачгук. Я в себе такого таланта никогда не развивал, поэтому повернул обратно к костру.

— Нет никого! — признался я, вернувшись, чем привел вожатую в состояние, близкое к панике.

— Так, я сейчас проверю во второй палатке! — сказал Славка, — мало ли, он спьяну… сдуру туда полез!