Реверс

– Ну да, ну да, понимаю… Он всякий. Есть Антарктида, а есть и Уганда. Но в среднем? Вот Центрум – в среднем теплый мир. Парниковый эффект после распада жидких углеводородов, да?

– Зачем спрашиваешь, если знаешь?

– Да так… Приятно поговорить о тепле, когда зубами стучишь.

– Так ты от холода ими стучишь? А я думала…

– Индюк тоже думал. Ты где-нибудь здесь Проход видишь?

– Ну ладно, – смягчилась Ева. – Признаю, ты не сдрейфил. А я скоро не выдержу: или уйду Проходом, или описаюсь. Ты бы лучше помолчал, терпеть мешаешь.

– Я подумал, что нам тут зябко, а те трое сейчас в бронепоезде живьем пекутся. На броне небось яичницу жарить можно.

– Потерпят! Ребята стойкие.

– То ребята, а то Алена.

– И она будет терпеть, раз напросилась. Водой обольется, там ее целая цистерна. Ты не о них думай, ты о нас думай. Мартыша видел?

– Чего?

– Не чего, а кого. Мартыша. Между второй и третьей хижинами слева от большого дома. Там бревно лежало, на нем сидели черные. Видел?

– Ну?

– С ними был мартыш. Такое существо. Они здесь пришлые, как и мы. Попали когда-то в Центрум невесть из какого мира и прижились. Слыхала о них много, а вижу впервые. Умные зверьки, вроде даже разговаривать умеют. Разум, готовый проснуться. Безобидны и беззащитны к тому же. Ну, ясное дело, обитать им приходится в таких местах, где их никто не обижает. То есть чаще всего там, где людей никаких нет.

– Ну и что? – спросил Сергей.

– А то, что Старец, возможно, не такой уж ретроград, каким его считают. Будь он слепым поборником дремучей старины, мартышей не потерпел бы. Однако они живут здесь и не боятся. Наверное, черные их даже подкармливают. Значит, Старец не уничтожает то, что, по его мнению, не наносит никому вреда. Он слывет справедливым, а без терпимости к беззащитным и безвредным какая справедливость? Усек? Мы тоже должны держаться этой линии: мы не пограничники и не шпионы, на власть Старца не посягаем, вы борцы за светлую жизнь, мы вольные торговцы, от нас вам будет польза, давайте дружить семьями…

– Это поможет? – хмыкнул Сергей.

– Это даст нам шанс, – веско сказала Ева.

Будь Сергей один, он давно ушел бы Проходом – накрутил бы свою психику, навоображал бы кровавых ужасов, и все получилось бы. Никто не упрекнул бы. Но Ева без крайней необходимости не уйдет. Ей нужен Макс. Не для «фирмы» нужен – для себя. Уйти на Землю означает потерять еще минимум трое суток и сделать шансы на успех операции совсем иллюзорными. По доброй воле Ева на это не согласится. Влюбленные женщины бывают разными, но влюбленная решительная женщина – это гибрид стенобитного тарана и вколоченного по самую шляпку гвоздя с зазубринами, который так просто не выдернешь. Тяжелый случай.

А Проход у нее розовый, гламурный… Эклектика какая-то. Ева и гламур – это как мороженое с горчицей или боевой томагавк со стразами.

Поразмышлять об этом подольше не получилось: в землянку вошли двое черных. Может, они плохо умели рулить в речных порогах, но на нехватку физической силы пожаловаться не могли. В одну секунду пленники были грубо поставлены на ноги и принуждены идти туда, куда ведут.

Вели в «блокгауз». Дневной свет резал глаза с отвычки. Скрипнула дверь за спиной, и резь прекратилась. Внутри царил мягкий полумрак. Толстые столбы с грубой резьбой подпирали потолок, как в жилище древнего норманнского ярла. И так же, как у норманнов, стояло на возвышении тяжелое кресло с грубой резьбой. Не было лишь длинного стола: здесь не пировали, здесь вершили суд.

И еще: вряд ли за спиной сидящего ярла располагался занавес из плотной темной ткани. А за спиной Старца он был.

Цирк, зло подумал Сергей, когда его вместе с Евой бросили перед Старцем на колени. Наверное, законы жанра везде одинаковы.

Старец был величествен. Крепкий старик с длинными седыми волосами, расчесанными на прямой пробор, кустистыми седыми бровями и седой бородой до пояса. Если бы не резкие морщины и не пронзительные глаза – совсем Дед Мороз.

– Мы привели этих людей, о Справедливый, – прозвучал за спиной сиплый голос одного из черных воинов.

С минуту длилось молчание – Старец изучал пленников.

– Кто этот молодой мужчина, похожий на нас, и женщина с носом как клюв? – прозвучал неожиданно глубокий звучный голос. – В чем их вина?

– Они пограничники.

– Мы не пограничники! – запротестовал было Сергей и вместе с кратким приказом молчать получил по шее.

– Вам будет предоставлена возможность высказаться, – возвестил Старец. – Пусть говорят мои дети.

– Они прилетели на большой крылатой машине, – наябедничал сиплый. – Машина упала в Верхнее озеро. Мы нашли их на берегу.

– Они одеты как пограничники, – заявил Старец после паузы. – На крылатых машинах, испускающих дым, летают только пограничники. Два довода за казнь. Что можете сказать вы, незваные пришельцы? По-моему, я слышал, что вы не пограничники? Кто же вы тогда?

– Вольные торговцы, – сказал Сергей, надеясь, что слушатели поймут его оннельский. – Пограничники называют нас контрабандистами и всячески препятствуют нам. Они – наши враги, как и ваши. А одежда… что одежда? Она удобная, почему бы нам не носить ее?