Реверс

Нагнув голову, он освободил шею. Первая вязанка попыталась было застрять, и ее пришлось вбить в горловину кулаком. Пеньковая веревочка тут же вспыхнула, но не успела она прогореть, как Сергей впихнул в газогенератор и вторую вязанку. Повоевал с замком крышки, запер. Тупо прислушался. Мотор по-прежнему не работал, только выл ветер в снастях… то есть в этих… как их… в растяжках и расчалках. А внизу… внизу было худо. Биплан уже не летал над сопками, он шел ущельем, ниже вершин, неуклюже планируя и быстро теряя высоту. Стало даже интересно: сколько он еще продержится в воздухе? Минуту? Полминуты?

Трещала голова, и мысли были какие-то отстраненные, как о чужом человеке. Разобьется в лепешку – ну что ж, значит, судьба его такая. А еще очень хотелось спать.

Что-то кричала Ева. Кричала и манила к себе рукой.

Идти к ней? А надо ли?

Ох, как не хочется…

Мотор вновь зачихал и вдруг заработал ровно. Самолет стал понемногу подниматься.

– Сюда иди! Сюда! – надрывалась, придерживая дверцу, Ева.

Идти к ней?.. Да, наверное, надо. Она лучше знает.

Боже, но как не хочется!..

– Дыши! Ты угорел! Дыши глубже и иди сюда! Осторожно иди!

Угорел? Кто угорел? Глупости какие…

…Он пришел в себя лежа на травке. Отчаянно болела голова, стонать хотелось, как болела, и лень было шевелиться. Тело напоминало студень. Ева совала ему в рот таблетки.

– Глотай, это обыкновенный аспирин. Кровь тебе надо слегка разжижить. Не знаю, поможет ли, но хуже точно не будет. Глотай давай, будь молодцом. За маму, за папу…

– За прабабушку, – пробормотал Сергей, но таблетки проглотил и запил водой. С усилием приподняв голову, огляделся. Самолет стоял посреди степи, лишь с одной стороны виднелись вдали какие-то холмы, и висело над ними солнце. – Мы оттуда прилетели?

– Оттуда. Сели, заправились до упора. Дровишек в запасе осталось немного, на ползаправки.

Сергей поискал глазами.

– А где пилот?

– Я его прогнала, – объяснила Ева. – Ну его. Пожалела, фляжку воды с собой дала, а он все канючил, чтобы мы самолет не разбили и потом ему вернули. Всю свою вальяжность растерял. Потому и пожалела. По-хорошему надо было бы застрелить сукина сына.

– За что? – спросил Сергей.

– За то, что не сел перед Зеленой грядой – раз. За то, что тряхнул, когда я тебя в кабину втаскивала, – два. Говорит, что случайно, а только врет. Мало?

– Ты меня втаскивала? Не помню.

– Еще бы тебе помнить! Ты ведь угарным газом надышался. Тебе теперь лежать надо. Можешь поспать, это полезно. До Оннели нам еще лететь и лететь, здесь пока Аламея.

– Это тебе поспать надо, – сказал Сергей.

– Верно, надо, – Ева не стала отнекиваться. – А как?

– Я на стреме постою, ветерком подышу. Это мне тоже полезно.

– Ну, если только часок, – подумав, согласилась Ева. – Только сам не засни. С угару оно, знаешь, бывает.

– Не засну.

И Сергей вторично был ошеломлен, когда Ева притянула его к себе и крепко поцеловала в губы. Через минуту она уже спала прямо на сухой траве как мертвая.

Пришлось встать и через силу попробовать ходить. Голова продолжала раскалываться, но уже не так немилосердно, как раньше. «Час – выдержу», – решил Сергей.

Далеко-далеко в степи короткой черточкой маячила человеческая фигурка – изгнанный с небес на землю пилот брел куда-то. Наверное, к реке.

Глава 12. Врозь

– Вставай, друг Макс. За тобой пришли.

Продрав глаза, Макс увидел над собой физиономию Психа. Машинист имел озабоченный вид, но в прищуренных глазах нет-нет да и посверкивал радостно-злой огонек. «Наверное, он шпаной был в детстве», – решил для себя Макс.

– Кто пришел? Полицейские из Тупсы?

– Э, куда хватил! Что с возу упало, то пропало. Теперь, пока сам сдуру не попадешься, полиция и не почешется. Тут о тебе только что спрашивал один тип, очень хорошо описал тебя. Точь-в-точь. Сам низенький, волосы черные, прямые, глаза узкие, раскосые, уши оттопыренные, говорил с жутким акцентом. Лицо широкое, желтоватое, но это не загар. Тоже иномирянин, конечно, у нас таких даже в королевстве Цад не бывает. Это случайно не твой знакомый?

Макс покачал головой.

– Что ты ему ответил?

– Да что ответил? Не видел, говорю, не встречал, ну и давай любопытствовать: кто он, мол, такой, зачем нужен и что я буду иметь, если замечу тебя и сообщу ему? Он сразу потерял ко мне интерес. А что, надо было сказать правду? – Псих осклабился. – Ну, тогда побежали, мы его еще догоним.

– Не надо.

– Ну и правильно, я так и подумал. А чего ты решил? Со мной едешь или еще с кем?

Макс еще ничего не решил. «За тобой сейчас охотятся как минимум еще трое: турок, араб и китаец», – вспомнил он слова Рафаэля. Который из них объявился здесь?

Почему-то Макс подумал: китаец. Но как ему в голову пришло такое умозаключение, он не смог бы объяснить. Просто привык доверять интуиции. Ведь что такое интуиция для жителя Гомеостата? Ничего иррационального: всего-навсего не до конца забытая информация.

Еще один «старый приятель»… Встретит как родного, цветной дагерротипный снимок покажет…

Тьфу!