Реверс

Она жила по соседству и приходила наводить марафет в учреждении задолго до начала рабочего дня. Усердие семидесятилетней бабульки стимулировал куцый, но стабильный довесок зарплаты к мизерной пенсии. Тамара Николаевна трудилась в межрайпрокуратуре с незапамятных времён. Ей доверялся ключ от входной двери. Она была обучена снимать прокурорский кабинет и приёмную с охранной сигнализации. Связку ключей от кабинетов брала в канцелярии. Так сложилось издревле. Рассчитанная на русское «авось» практика делала безопасность здания уязвимой. Злодей, вознамерившийся похитить уголовные дела или пустить красного петуха, мог элементарно попасть внутрь на плечах старенькой уборщицы. Заходила она ещё по темноте через заднее крыльцо. Неподалёку кособочился мусорный бак, за которым было удобно спрятаться.

Кораблёв не раз обращал внимание Аркадьича на стрёмную ситуацию, но тот благодушно отмахивался: «Не каркай, и всё хорошо будет».

На дурные мысли натолкнуло ночное происшествие. В половине третьего Сашу разбудили переливы городского телефона. С началом очередной дежурной недели Кораблёв переезжал с супружеского ложа в зал и плотно закупоривал межкомнатные двери. У Оли была аллергия на тревожные звонки.

— Александр Михалыч, дежурный Граблин. У нас тут, эта, поджог автомобиля. Ваш следователь поедет?

Кораблёв давно научился при внезапных побудках мгновенно включать мозг. Проблемы имелись с его последующим отключением.

Ясным и строгим голосом он вопросил:

— А при чём тут следователь прокуратуры?

— Ну, как это? Поджоги-то ваши, — наглость компенсировала Граблину отсутствие базовых знаний и недостаток опыта.

В дежурные он перевёлся полгода назад из службы участковых, где также не блистал.

— Граблин, у вас в дежурке уголовно-процессуальный кодекс есть?

Капитан протяжно вздохнул, седалищем чувствуя подвох.

— Что вы молчите? Говорите.

— Был где-то…

— Он у вас не «где-то» должен быть, а под рукой! Раскрытый на статье 151, определяющей подследственность преступлений. Причём не рваный-старый, а со всеми изменениями и дополнениями. К вашему сведению, скоро уже два года, как поджоги отдали обратно милиции!

— Да-а? — голос дежурного источал недоверие. — А мне сказали, ваша статья… Что всегда ваши выезжали…

Кораблёв сцепил зубы. От дальнейшей нотации останавливал инстинкт самосохранения. Поднимешь себе нервы, потом вовсе не уснёшь.

— Что сгорело? Где?

— Так, эта, джип на Тургенева. Принадлежит предпринимателю Савельеву.

— Поджигатель задержан?

— Откуда?! — капитан искренне подивился над наивностью прокурорского.

— Значит, с возбуждением дела беспокоить до утра не будете?

— Наверное.

— И на том спасибо. Учите матчасть, Граблин. Завтра, когда будете отдыхать после суток, я вас таким же макаром подниму и устрою зачёт на знание УПК.

Рабочий день у заместителя прокурора традиционно начинался с большой чашки крепчайшего кофе и сигареты. Пока никто не дёргал, Саша выверял задачи на день. Пометки делал в настольном перекидном планинге. Недавно вошедший в обиход деловой аксессуар облегчал контроль текучки.

Первым пунктом значилось: «обвинение Левандовскому». Вопросительный знак в конце строки Кораблёв жирно заштриховал, переправив на восклицательный.

Истекали десятые сутки с момента задержания архитектора. Арестован он был в качестве подозреваемого. Закон допускал подобное в исключительных случаях. Если сегодня не будет предъявлено обвинение, мера пресечения подлежала отмене.

Саша, разумеется, уже знал о динамике, произошедшей по делу в выходные. Валютные махинации Шаталовой дали новый импульс расследованию. Правда, доллары оказались другие, пропажа не нашлась. Зато всплыл новый эпизод взяточничества Левандовского. Давний, с душком, но зато в крупном размере. Забрезжила перспектива прищучить самого Катаева.

Оба дня пахал, как вол, Самандаров, закреплял доказательства. Из ключевого свидетеля он выжал по максимуму. Подробнейший допрос Шаталовой с применением видеозаписи длился четыре часа. Женщина добровольно выдала драгоценности, приобретённые её любовником на деньги, добытые преступным путём.

В глубине пустого здания сильно хлопнула дверь, раздалась торопливая дробь шагов.

«А я милого узнаю по походке», — усмехнулся Кораблёв.

Как угорелый, по прокуратуре носился только один человек. Скрип тугой пружины, и он ворвался в кабинет, изрядно запыхавшийся.

— Александр Михайлович, я думаю, кроме обыска в администрации, надо провести безотлагательные обыска в квартире и гараже Рожнова! Может, снова патрон какой найдём. Олежка у нас любитель пострелять.

— Здравствуйте, Рафаил Ильич, — игнорируя тираду следователя, и.о. прокурора протянул ему руку.

Самандаров не сразу сообразил, в чём каверза.

— А-а, да! Здрасьте, Александр Михайлович! — пожатие его было стремительным, по принципу «сунул-вынул».

Заряженный на главную цель, следователь не парился второстепенными мелочами.

— Присядьте, — Кораблёв указал на стул.

— Я постою! — Рафа пританцовывал от нетерпения.