Реверс

— Сто-о-ой! — Преследователи заметно приблизились. Макс слышал, как гулко топали их сапоги.

— Эй! — крикнул вдруг спереди паровозный машинист, высунувшись по пояс. — Давай сюда!

Макс не заставил себя ждать. На ступенях силы почти совсем покинули его, но была протянута рука, и в эту мускулистую руку Макс вцепился как клещ. В два счета он был втянут, а на счет «три» сильным толчком отправлен в тендер, где и упал в изнеможении на поленья.

Он слышал, как запоздалая револьверная пуля срикошетировала от паровоза. Слышал, как машинист, высунувшись из будки, ругался в ответ черными словами и как некий полицейский — вероятно, офицер — срывающимся голосом требовал именем закона выдать бежавшего преступника. В ответ последовала еще одна ругательная тирада и предложение подняться на паровоз, применив силу, «раз такой смелый». Странно: от предложения полицейский отказался.

Какое-то время они еще переругивались, потом угрозы и брань стихли. Макс продолжал жадно глотать воздух.

В тендере объявился машинист — фуражка набекрень, кривая ухмылка на губах. Был он не стар, вряд ли сильно за сорок, но, судя по ухмылке и ровно наполовину седой голове, любил острые моменты в жизни. Подмигнув, сказал:

— С тебя причитается.

Макс кивком показал, что нисколько не возражает.

— За кочегара поработать можешь?

Макс ничего не понимал, но снова кивнул.

— Ну вот и хорошо. А то мой кочегар — тот еще фрукт, видишь, нет его. Опять небось загулял, стервец. И помощника нет, заболел, ну как тут быть? А у меня вот-вот отправление. Семафор уже открыт, видел? Начальство обещало прислать кочегара, а его нет как нет… Чур, уговор: не сбегать раньше времени, поедем до самой Пулахты. На дровах, хе-хе. Дрова везем, дровами топим. Вон там колун, давай приступай. Только пока из города не выедем, из тендера лучше не высовывайся, мало ли что… По рукам?

— По рукам, — еще не очень веря в свою удачу, сказал Макс. — Тебя как звать?

Машинист ухмыльнулся еще шире.

— Зови Психом, это прозвище. А хочешь — зови Благодетелем, это будет по существу.

— А я — Макс.

— Странное имя. Нездешний, что ли?

— Нездешний. Слушай, а чего полицейские на паровоз не полезли?

— Как чего? Испугались!

— Почему?

Сдвинув на лоб фуражку, Псих почесал затылок.

— Ты, друг Макс, наверное, очень нездешний… Экстерриториальность же! Что на подвижной состав попало, то для полиции пропало. Никто не сунется, не дрейфь. Это же скандал будет невообразимый, поезда ходить перестанут! И не будут ходить до тех пор, пока мое начальство не сдерет с местного такую компенсацию, что мало не покажется! Не-ет, здесь ты в безопасности… ну, пока я тебя пинком не вышиб за плохую работу. А там, откуда ты родом, что, не так?

— Не так, — сказал Макс.

— Потом расскажешь, где это, чтобы я туда не ездил… Да, а чего за тобой гнались-то, а? Может, расскажешь?

— Да так… — Макс неопределенно пожал плечами.

— Скромник. Думаешь, я не понимаю? Бежит, понимаешь, чуть ли не голый, глаза вот такие, а за ним полиция… В чьей постели тебя застали? Большое начальство, да? Жена, дочь?

— Дочь вице-полицмейстера, — нашелся Макс.

Машинист раскатисто захохотал.

— Да, это здорово. Это ты мудро решил, кого огулять… Это ты хорошо придумал, ха-ха… Ну ладно, ты, я вижу, уже слегка очухался. Берись за дело, сейчас тронемся…

И тронулись — одновременно с треском первого распавшегося под колуном полена.

— А нам все еще везет, — негромко и как-то без удовольствия сказал Тигран. — Пока все идет как надо.

— Пока — да, — хмуро отозвалась Ева.

На юге вслед за первым дымком показался еще один, и стало ясно: это действительно идет «Грозящий», а за ним тащится мирный состав. Издали узкоколейный бронепоезд не производил большого впечатления — так, короткая несерьезная гусеница. И если он двигался медленно для того, чтобы казаться страшным, то эффект был прямо противоположным.

«Плохо мы лежим — солнце прямо в глаза», — подумал Сергей. А спустя секунду подумал о том, что из двух зол приходится выбирать меньшее: на той стороне насыпи не наблюдалось никакого укрытия.

Здесь хоть ложбинка…

И тут он по-настоящему осознал, во что ввязался. Пулеметчикам бронепоезда солнце не помешает. Не дадут никому высунуться, прижмут к земле, пустят в дело десант — и привет горячий. А если угол склонения орудий достаточен, то и десанта не потребуется. Или врежут разок из бомбомета по ложбине…

Он украдкой оглянулся на Тиграна. Тот был спокоен.

Ева и Григорий тоже. Им-то наверняка не мерещились разлетающиеся из ложбины во все стороны внутренности и конечности.

Бронепоезд приближался.

— Тигран, — сказал вдруг Григорий, — а ведь наши ульи в мертвой зоне лежат. Ты на пулеметчиков бронепоезда надеялся?

Тигран выругался, а по спине Сергея прошла дрожь. Вот так люди и пропадают ни за что, связавшись с дилетантами…

Но трудность оказалась преодолимой. Глядя на Еву, вообще не верилось, что для нее существуют трудности. Женщина, выручающая своего мужчину, — это стихия, не стой на ее пути.

— Алена! — позвала Ева. — Можешь продырявить отсюда верхушки калебасов?

Девушка чуть-чуть высунулась из ложбины, оценила дистанцию и освещение.