Реверс

— Так и сделаем. Мы берем вас с двухнедельным испытательным сроком. Жалованье на этот срок — половинное, никаких подъемных, зато вы можете жить в общежитии при народном предприятии «Трактор». Поможете нашим специалистам довести до ума трансмиссию одной… сельскохозяйственной машины. Если вы окажетесь ценным приобретением для предприятия, условия изменятся. В Сургане умеют ценить преданных и толковых работников. Давайте сюда ваше направление, я вам выпишу другое…

И выписал, и пожал окрыленному Максу руку на прощание. А когда за новоявленным техническим спецом закрылась дверь, снял деревянную лакированную трубку телефонного аппарата и трескуче навертел номер:

— Проследить. Проинструктировать персонал. Глаз не спускать. Немедленно докладывать обо всех внеслужебных контактах объекта. При необходимости действовать по инструкции.

По чести говоря, чиновник городского бюро по трудоустройству, он же офицер контрразведки Сургана, не был уверен в том, что слежка даст какие-либо полезные результаты. Он всего лишь не собирался отступать от правила, согласно которому значительная часть мигрантов из других стран Центрума и все без исключения иномиряне проходили негласную проверку. А уж редчайший гость из мира, не лежащего в плоскости лепестков «ромашки», — тем более.

В целом гость произвел благоприятное впечатление. Рассказ его был странен, но по-своему логичен. Трудно было ожидать, что разведка Клондала или Лореи воспользуется для своего агента столь несуразной легендой, сразу ставящей агента в центр внимания. Казалось бы, следовало ради порядка последить за объектом несколько дней и забыть о нем, пусть работает на благо Сургана, а папка с его делом пусть лежит без движения среди многих сотен других дел вон в том большом сейфе — направо…

Но логика — логикой, а есть еще порядок и, несомненно, интуиция. И офицер без колебаний отправил папку в маленький сейф — налево.

Далеко не задвинул — чуял: скоро понадобится.

— Зря мы все-таки угнали полицейскую машину, — сказал Сергей.

— Сменили же… И потом, без нее бы мы не ушли, — отозвалась Алена.

— Ну и что же, что сменили? Неплохой внедорожник, не спорю. А только и его пора менять, они уже знают, куда мы пересели. Небось вся полиция района на ушах стоит, ищет этот кроссовер… Кстати, а завладение чужим имуществом при помощи угрозы оружием — это грабеж или разбой?

— Спроси что-нибудь поинтереснее, — лениво молвила Ева. Свирепо ведя машину сквозь дождь, она казалась полностью расслабленной.

— А и спрошу. Куда мы едем? Где она, твоя локализация для Сургана?

— В Москве.

— Где-е?!

— В Москве.

Час от часу не легче!

— С ума сошла? — осведомился Сергей. — Нас десять раз остановят по дороге.

— А что ты предлагаешь? Других машин все равно не было.

— Я предлагаю добраться на электричке.

— Как?

— Как, как… Обыкновенно. Как делает половина дачников. Доезжаем до Звенигорода, прячем машину под мостом, он недалеко от станции, переодеваемся в чистое и спокойненько берем билеты на первую электричку в Москву.

— Просто и гениально, — выдохнула Ева. — Алена, войди-ка в Интернет, узнай расписание… А я уж думала, ты хочешь предложить угнать какое-нибудь плавсредство и доплыть на нем по Москве-реке. На той речке в Центруме ты лихо рулил.

— Ага, доплыли бы — до плотины. Это во-первых. А во-вторых, по Москве-реке в черте города туристы не плавают. Там другое плавает.

— А ты и не турист. Ты теперь член преступной шайки, совершившей два преступления подряд с особой дерзостью и цинизмом.

— Как и ты.

— Я-то? — Ева рассмеялась. — Я не сегодня такой стала. Были эпизоды… Ты не забывай, для меня Земля — чужой мир. Вот ты — целился в Центруме в полицейских? Целился. А почувствовал себя преступником? Я думаю, не очень. Верно?

— Я там даже не выстрелил, — пробубнил Сергей.

— Только не ври, что из гуманных побуждений. Просто стрелок из тебя, как из меня белошвейка… Кроме того, ты участвовал в захвате бронепоезда, а это бандитское нападение. Обошлось без жертв, а могло бы и не обойтись. Ведь могло бы?

Возразить было нечего. Мир, где ты родился, — это, наверное, навсегда. Сбежал ли ты из него, остался ли в нем — не имеет значения. Как бы Ева ни издевалась словесно над миром, где население свихнулось на законности и благотворительности, он все равно навсегда останется ее родным миром. А пограничники Центрума, половина из которых земляне, лишь изредка навещающие дом? А те, кто перебрался в Центрум навсегда? Ведь есть и такие. И пока жизнь не шмякнет их как следует, они будут воображать, что это все игра, из которой можно выйти. Часто рискованная, подчас смертельно опасная, но игра… Дома они законопослушны, а в чужом мире — отморозки: стреляют в полицию, захватывают бронепоезда, бродят по крылу самолета с дровами…

Вот потому-то Центрум так притягателен для многих. Это наркотик.

Только у Макса иначе. Хотя нет, почему иначе? Вся разница в том, что для него теперь родной мир — Гомеостат. И можно держать пари: там-то он не совершал никаких преступлений!