Реваншист

– Нет. Во-первых, он предупредил: начнем искать – ляжет на дно. И хрен что больше от него получим. Во-вторых, зачем? Добровольный агент, поставляет ценнейшую информацию… В управлении, которое этими убийцами занималось, на него буквально молились. Знаешь, сколько людей благодаря Оракулу получили досрочные звания или были повышены в должности? Кое-кто даже орденок схватил. А начальник управления в заместители председателя пробился. – Константин усмехнулся. – Так что письмо у меня забрали и велели о нем забыть. Но я запомнил.

Он помолчал.

– Единственное, что Оракул просил, так это сообщать о задержании и осуждении маньяков. И даже указал где – в журнале «Советская милиция». Очень грамотно: в общедоступной печати писать о маньяках нам бы не позволили. А «Советскую милицию» разрешено выписывать только сотрудникам МВД и их помощникам. Партийные, советские и комсомольские органы – само собой. Эти болтать не будут.

– Так он из милиции? – удивился Долгих.

– Кое-кто у нас тоже поначалу так думал, – усмехнулся гость. – Но потом сообразили. Во-первых, если из милиции, то почему сливает информацию смежникам? Во-вторых, стиль писем. Не пишут так милиционеры. Другие слова, обороты речи. Чувствовалось, что за письмами стоит очень умный человек с большим жизненным опытом.

Зазвонил телефон. Долгих снял трубку, послушал и протянул ее гостю.

– Ага! – сказал тот невидимому собеседнику и некоторое время сосредоточенно слушал. – Понял, – сказал наконец. – Дальше не копай. Отбой! – Он положил трубку и повернулся к Долгих. – Писателей Девойно в Минске два. Одного зовут Сергей Александрович, второго, вернее, вторую – Лилия Вацлововна. Муж и жена. Наш соответственно Сергей. Дима позвонил коллегам в Минск, выяснилось, что Девойно они знают.

– С чего?

– За границу часто ездит. Такие под присмотром.

– А что он делает за границей?

– Книги издает. Целых шесть штук в Германии напечатали. А гонорары за эти книги Девойно отдал в фонд помощи инвалидам. На эти деньги был полностью реконструирован Минский протезный завод. Это начинание еще покойный Машеров благословил. А еще благодаря Девойно в СССР стали делать легкие и удобные инвалидные коляски, костыли под локти. Меня на такой коляске, кстати, в госпитале на процедуры возили. А потом и костыли взял, когда раны затянулись. Помню, порадовался: наконец сделали что-то путное! А это, оказывается, наш фигурант посодействовал.

– Это ж какие у него гонорары? – удивился Долгих.

– Миллионы марок. И все отдал.

– Наш человек! – сказал Долгих. – Советский. Ты, Костя, его не трогай.

– И не собирался! – хмыкнул Константин. – Обидеть писателя? Сейчас? У нас же гласность и перестройка, мать их! Вони будет – не отмоешься. Да и зачем? Человек он, по всему видно, хороший, людям старается помочь. Аварию вон предотвратил. Да с него пылинки сдувать нужно! Его только за маньяков орденами следовало обвешать, как новогоднюю елку. Нет, Владимир, я к нему даже не подойду. Говорить будешь ты.

– Как?

– Позвони и пригласи на беседу. Сам. Телефон его я запомнил. Приемной не доверяй. Не то начнут гадать: с чего это секретарь по тяжелой промышленности ищет писателя? Что может их связывать? Сам знаешь, какие времена.

Долгих кивнул.

– А как приедет, звякни мне. Очень хочу познакомиться с этим человеком!

– Думаешь, сообщит что-то важное? – спросил Долгих.

– Сомневаешься? А это что? – Константин двинул по столу папку. – Человек со средним образованием мало того что знает об аварии наперед, так еще описывает ее так, что академик удивляется. За этим парнем что-то стоит. Или кто-то. Я даже представить не могу, каким образом он прозревает будущее. Но от мыслей по этому поводу дух захватывает…

Глава 22

Ночь на 26 апреля я провел без сна. Сидел у транзистора, ловя «голоса». В том времени, насколько я помнил, об аварии на ЧАЭС они сообщили еще до утра. Вернее, не о самой аварии, а о выпадении радиоактивных осадков в Европе. Первыми тревогу забили шведы. Их там нехило приложило, прямо из штанов выскакивали. По этому поводу в СССР даже анекдот появился: «Слышали? В Чернобыле памятник Петру I устанавливают. С надписью: «Отсель грозить мы будем шведу»…

Мне было не до анекдотов. Предстояло понять: помогло мое обращение к Александрову или я пролетел мимо? Ведь академик мог мне не поверить или не суметь предотвратить катастрофу. Он не главный человек в СССР, да и лет ему много…