Реваншист

В Доме творчества я работал – привычка. Я и в той жизни был трудоголиком. Но Лилю не припрягал – пусть отдыхает. Вставал в семь, традиционная пробежка, силовые упражнения, душ. К завтраку спускался свежим и бодрым. Затем девочки и отец уходили на пляж, я садился за «Эрику». К полудню набивал шесть-семь страниц. Затем шел обедать. Дневной сон с отдохнувшей Лилей – и пляж. Морские купания, горячее хачапури с холодным пивом, валяние на покрывале, подкидной «дурак», пара на пару. Отец играл виртуозно – на Северах наловчился. А что им делать темными вечерами в своих домиках-бочках? Но и меня голыми руками не возьмешь. Память хорошая, вышедшие в отбой карты помню. Так что навешивали друг другу «погоны» попеременно. Женщин не трогали – обидятся. Они игру воспринимают всерьез.

Ужинали мы или в столовой, или в летнем кафе неподалеку. В Доме творчества кормили вкусно, но хотелось разнообразия. Кафе было декорировано под горскую хижину, и пахло там одуряюще. Над стойкой висели пласты копченого мяса, мы его регулярно пробовали. А еще заказывали шашлык и ароматное абхазское вино. 30–40 рублей с компании за ужин – не деньги. Где-нибудь в Москве сдерут больше, да еще накормят непонятно чем.

По воскресеньям ездили в Пицунду, где затаривались замечательным вином. Продавал его старый абхаз – прямо из багажника «Волги». Я помнил его еще по той жизни, так же как вино. Подобного я даже во Франции не пробовал. Ароматное, ласкающее нёбо и язык, настоящее солнце в бокале. Трехлитровая банка за десять рублей? Дайте две! Жены покупали фрукты, местные сладости, какие-то сувениры. Побывали мы и в Сухуми, где смотрели на обезьян в питомнике. Одна из них, вернее, один попытался схватить Лилю сквозь прутья решетки. Приглянулась. Видно, такой самки в гареме недоставало. Над этим долго смеялись, больше всех – Лиля. Приятно, что твою красоту оценил даже обезьян. Съездили мы и к озеру Рица – на автобусе. Отец не решился гнать «Волгу» по горной дороге. Та и вправду выглядела жутко. С одной стороны – гора, с другой – пропасть. Глубокая, дно еле видно. Женщины визжали. С озера привезли копченой форели. Ее продавали тайком: ловить запрещено. Но если поймали, почему бы не употребить? Форель замечательно шла к белому вину. В тот день мы опились и обожрались. А что, отдых.

По пути к Рице я глазел по сторонам. Красивые особняки, ухоженные участки, довольные люди. Земля плодородная, рядом море, курорт, отдыхающие… Живи и радуйся. Но через пятнадцать лет здесь начнется резня. Процветающая Абхазия скатится в нищету. Господи, чего им не хватало? Собрать бы всех этих националистов, погрузить на корабль и вывести в море. А там – торпедировать. Сколько из-за их бредовых идей людей сгинуло!..

В один из дней у меня случился затык – роман встал. По прошлой жизни я знал: лучше отвлечься. Я отправился на пляж, где нашел отца. Тот валялся на покрывале с бутылкой пива в руке.

– Где дамы? – поинтересовался я.

– Вон! – отец указал бутылкой на море. – Водный велосипед напрокат взяли.

Я присмотрелся. В метрах ста от берега в море болтались несколько катамаранов. Над сиденьями одного из них торчали соломенные шляпки – одна выше, другая ниже. Наши. Навестим красавиц! Я стащил футболку с шортами и нырнул в море. Выскочив на поверхность, пошел кролем. Горько-соленые брызги летели в рот, я фыркал и отплевывался. Приблизившись к катамарану, перешел на брасс. Сделаем девочкам сюрприз!

Водный велосипед болтался спинками к берегу, что облегчило мне задачу. Я осторожно вплыл между поплавками. Мелкие волны шлепали о них, так что меня не услышали. Я собрался обнаружить свое присутствие, как вдруг замер. Говорили обо мне.

– …Иногда я его боюсь, – жаловалась Лиля. – Какой-то он не от мира сего. Вот откуда знает немецкий? Да еще так хорошо?

– Вправду знает? – заинтересовалась Маша.

– В совершенстве. В нашем романе действуют псы-рыцари. Так Сергей их диалоги по-немецки пишет – для достоверности. Перевод даем в сноске под страницей. Латинского шрифта в машинке нет. Я оставляю место, и он вписывает от руки. Причем сразу, не заглядывая в словарь. А перед этим проговаривает диалоги вслух. Ты о таком слышала?

– Ну-у… – протянула Маша. – Может, его в школе хорошо учили. Или в институте.

– Много тебя там научили? Я универ заканчиваю, а по-английски пару фраз не свяжу. А он как по бумажке шпарит. Откуда знает? В школе учил английский, я в аттестат посмотрела.

М-да, косяк. Ну, Лиля, ну, Штирлиц! Разнюхала… Немецкий я выучил в девяностые. Ходил на курсы и занимался дома. Память опять-таки хорошая. У нас в ту пору были добрые отношения с партнерами из Германии. Ездил к ним, вел переговоры. Немцы не говорили по-английски, а таскать с собой переводчика… Да и партнерам нравилось, когда говоришь на немецком.

– Знаешь, Лилька, – сказала Маша и, видимо, закинула ногу на ногу, поскольку катамаран качнулся. – С жиру ты бесишься. Живешь в роскоши, денег не считаешь, муж тебя любит. С завода забрал, чтоб в корпусе не кисла, любое желание выполняет. Тебе счастье выпало, а ты носом крутишь. Не куковала ты в девках!