Реваншист. Часть вторая

"Только автору от этого ни горячо, ни холодно, - подумал я, - денег он не увидит". Вслух этого я говорить не стал. У Циммермана свои интересы, у меня - свои.

- Вы не правы, - возразил я, - насчет "не додумался". Есть прецедент: Солженицын и его "Архипелаг".

- Это политика, - он пренебрежительно скривился. - Никто не знает, как пополняется этот фонд и как он расходуется. У нас будет прозрачно. В любой миг предоставим отчет и банковские документы. - Кстати, - Циммерман вручил мне чековую книжку. - Пока фонд не создан, купите себе чего-нибудь. Счет в вашем распоряжении.

- Данке! - поблагодарил я.

Бросив вещи в гостинице, я отправился к Байеру. Он ждал. Перед отъездом я позвонил ему из Минска, затем - из номера.

- Комплимент из Минска! - сказал я, вручая ему пакет.

- Благодарю! - сказал он, рассмотрев подарок. - Чувствуется, что вы русский. Водка и икра.

- Предпочитаете свиную рульку?

- Что вы! - засмеялся он. - В моем возрасте жирное есть вредно. У меня к вам просьба. Не могли бы подписать книги внучке? Она поклонница вашего таланта. Узнав, что прилетаете, рвалась познакомиться. Еле отговорил.

- Давайте! - сказал я, доставая ручку.

Байер достал из-под прилавка "Экстрасенса" и "Курта". Я спросил имя внучки и подписал обе книги - сначала по-русски, затем по-немецки.

- Гут! - сказал Байер, прочитав. - Она будет в восторге. Еще никто в Германии не имеет автографа Девойно. Так что она первая. Подружки умрут от зависти.

- Завтра у меня автограф-сессия на выставке, - сказал я. - Начало в десять часов. Пусть приходят.

Байер кивнул и спрятал книги.

- По телефону сказали, что хотите поговорить. О чем?

- О деле.

- Каком?

- Я предлагаю вам возглавить благотворительный проект.

- Хм! - пожевал он губами. - А подробно?

- Вы специалист по производству средств реабилитации для инвалидов. Изготавливаете костыли, коляски, протезы. Я хочу организовать подобное производство в Минске. Немецкое оборудование и, на первых порах, материалы. Затем, надеюсь, станем выпускать свои. Нужно подобрать номенклатуру оборудования, обучить специалистов из СССР и организовать поставки.

- Кто будет за это платить?

- Я.

- Вы так богаты?

- Мои книги хорошо продаются. На банковском счету - около семисот тысяч марок. К новому году будет миллион.

- Это хорошие деньги, - кивнул он. - Но их мало. Сколько у вас инвалидов?

- Точную цифру не знаю, но многие тысячи.

- Тем более, - сказал Байер. - Протез не массовое производство, поэтому дорог. Много ручного труда. Вашей фрау его подгоняли?

- Да, - сказал я. - Но совсем немного. Мастер легко справился. Она в восторге. Протез легкий и удобный. Она стала больше ходить. Именно это навело меня мысль изготавливать протезы по немецкой технологии.

- А что заставляет вас за это платить?

Взгляд Байера стал пронзительным. Не прост старичок, ох, не прост. Врать нельзя.

- Гражданину СССР нельзя иметь счет за границей, тем более с такой суммой. Мне уже предложили перечислить марки в советский банк. Их направят в бюджет, затем потратят на закупку какого-нибудь тряпья. Пусть лучше - на благое дело.

Он кивнул.

- Рад, что вы откровенны со мной. У вас кто-нибудь воевал?

- Отец. Дошел до Кенигсберга, где был тяжело ранен. К счастью, не инвалид.

- Что ж, герр Девойно, - сказал Байер, - мне нравится ваш проект. Предлагаю обсудить детали за кружкой пива.

- Не откажусь, - поддержал я.

***

На следующий день я понял, как живется популярным артистам. За автографом писателя Девойно явилась толпа. Хвост очереди струился по залу, выползал из дверей и терялся на площади. Если бы не охрана, меня бы смели. Охранники регулировали движение и не позволяли читателям задерживаться у стола, где сидел автор. Я работал как автомат.

- Наме?

- Лизхен.

"Лизхен от автора". Подпись.

- Наме?

- Фриц.

"Фрицу..."

Через пару часов у меня стала отваливаться рука. Ситуацию спас Циммерман, выглянув из кабинета.

- Майн либен дамен унд херен! - обратился он к читателям. - Герр Девойно устал. Столько желающих... - он провел вдоль очереди рукой. - Позвольте нашему уважаемому гостю передохнуть и пообедать. После этого он продолжит.

К моему удивлению, очередь не взроптала. Никто не крикнул: "Да что это такое? Я тут два часа стоял!" Немцы дисциплинированно разошлись. Я нырнул в кабинет к Циммерману.

- Зачем вы это устроили? - набросился на редактора внутри. - Вы, что, объявление по телевидению давали?

- Нет, - покачал он головой. - О вашей автограф-сессии было сообщено наряду с прочими мероприятиями. Но люди узнали и пришли. Это слава, герр Девойно. Так что примите ее как должное. Тем более что это идет на пользу продажам. Автограф-сессию снимали журналисты, завтра это появится в газетах. Все как нельзя лучше. Идемте в ресторан! Я приглашаю.

За обедом к нам присоединился Байер. Вчера я пообещал свести его с Цимеррманом. Попросил отыскать нас на ярмарке. Он и отыскал. Заглянув в ресторан, Байер направился к нашему столику. Я представил его Циммерману.

- Так вы и есть тот врач, с которым наш гость создает фонд? - обрадовался редактор. - Присаживайтесь, герр Байер! Нам есть, что обсудить.