Реваншист. Часть первая (СИ)

В конце декабря я отправился в Москву — за гонораром. Деньги требовались здесь и сейчас. Свадьба — затратное мероприятие. Жениху требуется красивый костюм, рубашка, галстук, туфли. Последние, впрочем, могли подождать: купленные после армии ботинки выглядели еще прилично. Но первые три предмета тянули на 150 рублей. Свадебное платье и белые туфли для невесты — на 200 по минимуму. А обручальные кольца? В ЗАГСе нам выдали талоны в салон новобрачных «Счастье», мы его навестили и приценились. По самым скромным расчетам требовалось 500 рублей. Лиля заикнулась, что платье она может купить сама, но я эти разговоры прекратил. И без того свадьбу организуют ее родители. Совсем голодранцем быть не хотелось.

Имелась и другая причина для посещения столицы. С редакцией журнала следовало установить тесный контакт. Это перед маститыми авторами у них открыты двери, начинающий должен наливать. Иначе застынешь в очереди на публикацию.

С гостинцами помог тесть. Передал с оказией отменное сало, «пальцем пиханую» колбасу. Подовый хлеб и «Беловежскую» в штофах я купил в Минске. Москвичам она нравится. Сколько в том времени я перевез этих квадратных литров! Сумка вышла тяжелая, едва поднять. На Белорусском вокзале я отнес ее в автоматическую камеру хранения. Запихнул в ячейку, с обратной стороны дверцы набрал код «Д 682». Номер моего автомата в армии. Наивные пассажиры пользуются годом своего рождения, дескать, не забудешь. Вокзальным ворам это нравится. Проследят, прикинут возраст — и легким движением пальцев… А вот хрен вам, а не деревенская колбаса с «Беловежской»!

Бросив в щель приемника 15 копеек, я захлопнул дверцу и вышел в город. Спешить мне было некуда: поезд пришел рано. Я прогулялся по улице Горького, будущей Тверской. Полюбовался историческими зданиями, заодно зафиксировал в памяти здание редакции «Юности». В той жизни я сюда не захаживал.

В редакцию было рано. Перед отъездом я созвонился с Диной Аркадьевной. Она посоветовала прийти после двух. И главный на месте, да и другие сотрудники в кабинетах. Работать в редакции начинают поздно. Еще Дина Аркадьевна подсказала, где получить гонорар. Его выплачивали в кассе издательства, а не журнала.

К издательству я прибыл к 9.00. На вахте объяснил, зачем. Мне рассказали, как пройти к кассе. Там я предъявил паспорт. В ответ мне сунули ведомость, где я немедленно расписался. Кассир отсчитала деньги — 1482 рубля. Дина Аркадьевна сообщила, что разметили мне 1800. Однако 19 процентов съели налоги. 13 — подоходный, 6 — на бездетность. Последний уплачивают холостяки и замужние бездетные женщины в возрасте от 20 до 50 лет. В обиходе — «налог на яйца». Лиля, как только поженимся, тоже станет платить. А куда денешься?

Из издательства я вышел довольный. Живем! Теперь — по плану. На троллейбусе с табличкой «Б» я доехал до Центрального рынка на Цветном бульваре. В моем времени его снесут и построят торговый центр. Но сейчас рынок работал. Я прошелся вдоль цветочного ряда. На прилавках лежали гвоздики — красные, революционные. Других цветочков не наблюдалось.

— Розы есть? — спросил я продавца с характерной внешностью.

— Какой роз? — возмутился он. — Нет роз. Зыма, снэг, холадна.

— А гвоздики, значит, холода не боятся? В снегу растут?

— Растут, — кивнул он. — Хороший гвоздик, свежий. Отдам недорого, по семь рублей.

Я покачал головой и двинулся вдоль прилавков. Везде отвечали одинаково. Засада. Это в моем времени голландские розы можно было купить чуть ли не в каждом переходе. Гвоздики я брать не хотел. Не люблю этот цветок. Холодный он, официальный.

Я отошел в сторону и задумался. Как быть?

— Это ты искал розы?

Я оглянулся. Мужчина лет сорока. Наружность славянская.

— Я.

— Есть красивый букет. Один человек заказал. Обещал утром забрать, но не приехал. 150 рублей.

— Сколько?!

— Одиннадцать роз. Свежие. Неделю самое малое простоят. Букет разбивать я не буду. Если дорого, не бери.

— Покажи! — попросил я.

Меня отвели в какую-то подсобку. Провожатый нырнул за шкаф и появился с букетом в руках. Тот был завернут в целлофан и перевязан лентой. Не той, узенькой, что принята в моем времени, а широкой, капроновой. Из таких банты вяжут. И розы и букет были бордового цвета. Я присмотрелся к цветам — свежие, этим утром срезали с куста. В цветах я разбираюсь — сколько их в своем времени передарил! Не соврал мужик. Но и цена… Жаба на миг овладела сознанием. Брысь! Надо, Федя, надо!

— Беру!

Я отсчитал деньги. Мужик сунул их в карман и завернул букет в старую газету.

— От мороза, — пояснил мне. — Если снова понадобятся, приходи. Меня Васей зовут. Спросишь у любого, меня здесь всякий знает.

Нет уж! С вашими ценами… Я сунул букет в сумку, и вышел наружу. Времени — вагон. Что теперь? А наведаемся мы в ГУМ! Может, на дефицит выбредем?