Реванш

Его губы остановили гневную тираду. Поудобнее устроив руки на ее стройной спине и затылке, он прижал ее к себе и одарил мастерским поцелуем – страстным и наказывающим одновременно.

Бэл закружило, словно она попала в водоворот, словно неведомый вихрь подхватил ее. Она забыла, где находится, все ее тело таяло в его объятиях.

Когда он наконец оторвался от ее губ, она открыла тяжелые веки и увидела холодный, оценивающий взгляд серо-голубых глаз. Через секунду он уже улыбался ее ошарашенному виду.

– Скажешь еще что-нибудь? Я не прочь продолжить…

Боковым зрением Бэл заметила, что вокруг них уже собралась небольшая группа любопытных. Сильно покраснев, она пробормотала:

– На нас смотрят.

Его пальцы ласково погладили ей затылок.

– Я не против.

– Но я-то против! – огрызнулась Бэл.

– Согласен, что интимная обстановка предпочтительней, но если возникает острая необходимость… – заметив парочку, целовавшуюся прямо на ходу, он пожал плечами, – особенно в Риме… – И деланно сладким голосом добавил: – Ну так ты передумала насчет обеда со мной?

Бэл колебалась, у нее не было сил бороться.

Эндрю взял ее за руку и повел по солнечной улице. Возмущенная его своеволием и его методами убеждения, Бэл продолжала молчать.

Спустя какое-то время он, посмотрев на нее, поинтересовался:

– Ты раньше была в Италии?

Бэл не отвечала, и он, желая охладить накалившуюся атмосферу, весело предложил:

– Если ты не хочешь разговаривать, то просто кивни головой – если «да», и помотай – если «нет».

Против собственного желания она улыбнулась.

– Я приезжала в Рим пару месяцев назад, но это был короткий визит по делам фирмы.

– А ты все равно понимаешь язык.

– Как ты догадался?

– Ты подслушивала наш разговор с официантом. А говоришь хорошо?

– До тебя мне далеко, – призналась она.

– Моя мать была итальянкой, и, хоть я родился в Англии, меня учили разговаривать сразу на двух языках.

– Твой отец был англичанином?

– Да. Он умер, когда я еще учился в школе. Мама решила в Италию не возвращаться. После колледжа я несколько лет путешествовал по свету. И пока отсутствовал, мама влюбилась и вышла замуж за лондонского бизнесмена.

Затем, возвращаясь к прерванному разговору, он произнес:

– А зачем тебе итальянский?

– Прежде чем поступить в «Грант и Филе», я закончила курсы по менеджменту, где изучала два иностранных языка.

– А почему у компании двойное имя? Откуда взялось Филе!

– Когда компания только образовывалась, у отца был партнер, Конрад Филе, который отвечал за финансовую часть работы компании, а отец занимался маркетингом. Это было очень успешное, но трудное партнерство, оно, к сожалению, завершилось ссорой, и мистер Филе ушел из фирмы.

– Значит, произошло что-то очень серьезное?

– Я не знаю, что конкретно произошло, отец никогда не говорил мне.

– А как тебе сам Филе?

Удивляясь проявляемому Эндрю интересу к бывшему партнеру ее отца, Бэл все-таки ответила:

– Я ни разу его не видела. Когда я начала работать в компании, он уже ушел.

– Поступив в семейную фирму, ты не почувствовала неприязни со стороны остальных сотрудников?

– Нет, вообще-то нет. Все очень хорошо ко мне отнеслись. Но поскольку я все-таки являлась дочкой начальника, то чувствовала, что должна работать в два раза напряженнее, чем остальные, чтобы самоутвердиться.

– Ну и как, тебе удалось? Я имею в виду, самоутвердиться?

– Когда ушел наш директор по европейскому маркетингу и мне дали эту должность, я была счастлива, что заслужила ее.

– И давно это было?

– Три месяца назад.

Как раз тогда Родерик подарил ей обручальное кольцо и попросил стать его женой. Она была на седьмом небе от счастья, казалось, и ее карьера, и ее личная жизнь уже надежно устроены.

Сейчас ее помолвка постыдно разорвана, а фирма столкнулась с угрозой захвата. Чувство надежности рассеялось как дым.

Они свернули на относительно тихую улочку с изысканными магазинчиками и ресторанчиками, и Эндрю многозначительно заметил:

– Ты очень дорожишь своей работой?

Несмотря на то что это было скорее утверждение, чем вопрос, она ответила:

– Да.

– Ты и после замужества собиралась работать?

– Собиралась.

– Бентик довольно старомоден. Навряд ли он позволил бы своей жене работать. Видимо, вы пришли к какому-то компромиссу?

– Мы решили, что я буду продолжать работать, пока не заведем детей. И тогда я буду посвящать все свое время семье. – И она добавила мрачно: – Поскольку это уже не имеет больше никакого значения, я не понимаю, почему тебя это интересует.

– Просто мне интересно, как ты к этому относишься. Видишь ли, в этом вопросе я с Бентиком солидарен. Мне тоже хочется, чтобы моя жена не работала.

Прежде чем она успела что-то ответить, Эндрю быстро проговорил:

– Ну ладно, хватит о делах. Мы все-таки на отдыхе.

Останавливаясь около ресторана, он произнес:

– Рад, что ты передумала и решила пообедать со мной. Вдвоем веселее. Надеюсь, ты уже проголодалась?

Не ожидая ответа, Эндрю ввел ее в тихий скромный зал, где их тут же встретил лучезарно улыбающийся хозяин и проводил к уединенному столику на двоих. Просто окрашенные стены и полумрак давали отдых уставшим от солнца глазам.