Рецидив

Я свернулся калачиком в ногах, под простынями. Широкую тыльную сторону ляжек было приятно гладить; мне захотелось изучить форму его ног, их силуэт, тяжелые кости; я весь обратился в осязание, водил рукой по отлогостям, спускам, изгибам, углубляясь, где плоть становилась мягче, огибая округлости, где она была слишком твердой. Мои губы проделали тот же путь на другой ноге, начиная с подколенной впадины; кожа губ получала новые впечатления, и выстроенный пальцами образ довершался во всех деталях. Затем я высунул язык, вдохнул запахи и расцветил набросок красками. Достаточно обнять ляжку и прижаться грудью к остальной части ноги, чтобы прибавить ей объема. Куда вела эта дорога, где остановиться? От поясницы к затылку спину разделяет длинный желобок, его можно проследить от самой промежности: простой маршрут, непрерывность которого сулит нескончаемые удовольствия.

Одна сторона его тела оставалась для меня недоступной; иначе нашлись бы иные пути, чтобы после всевозможных привалов, встреч, укусов, в конце медленного путешествия по этому дворцу из человеческой плоти, добраться до волосатого отверстия, которым я теперь наслаждался.

IV

Подмастерье или подручный лет пятнадцати-шестнадцати, у здания под снос.

Закончив работу, он вышел со стройплощадки. Коротковатая, обтрепанная по краям куртка. Роста невысокого. Плечи крепкие. Руки покраснели от холода. Пояс тугих джинсов при каждом шаге врезается в низ живота.

Схожу на вокзал. Увижу его; думаю, он согласится, и я отправлюсь вслед за ним.

Если ехать куда глаза глядят, я сумею обрести свободу поступков и желаний, которой в действительности не обладаю. Ведь то был не настоящий разрыв, перемена обстановки не дала мне никаких дополнительных шансов; где бы ты ни был, приходится вести ту же самую жизнь. Мальчик меня волнует, но я вполне могу сесть на поезд и выйти в каком-нибудь незнакомом городе, где произойдет то же, что и здесь.

Я подвалю к нему, и мы выйдем вдвоем на пустырь.

Наступит та молчаливая минута, когда его разопрет от удовольствия, и он мысленно мяукнет, словно кошка, которую дергают за хвост. Я хочу погрузиться в него целиком. Он сожмет анус, но не для того, чтобы удержать мой хуй или испытать оргазм, а чтобы оттолкнуть меня, потому что ему это не нравится.

Он уйдет испачканный, слегка возбужденный, остолбеневший, весь трясущийся от новых впечатлений. Отойдет на пару шагов, отряхнет с одежды строительную пыль, проведет по пушистым волосам большой черно-красной ладонью, а затем скроется за углом. Я не увижу его больше никогда.

Пешеходная дорожка. Красный свет. Фруктовый лоток. Крытый рынок, мокрый и запертый. Машины. Прохожие. Мальчик заметил чувака, тот его клеит, уже щупает бедра, целует в шею, хватает под мышки и громко дышит в уши.

Его лицо посуровело. Глаза стали крошечными и злыми. Походка — резкая, неуверенная, встревоженная. Он вошел в скобяную лавку. Дверь сильно хлопнула. Я ждал. Он вышел и глянул: да, я все еще здесь. Он ничего не купил.

Он перешел дорогу за секунду до того, как загорелся красный. Когда я подбежал, было уже слишком поздно. Я старался не упускать его из виду. Он ускользнул от меня на перекрестке. Я должен был это предвидеть. Я прошмыгнул между машинами.

Я побежал. На улице, спускавшейся к трущобам, заметил силуэт, который едва уловимо и неуклюже махнул рукой. Это был он.

Хоть я простелил под ним плащ, в его лохмах застряли остья сухой травы, которых он не видел. Я убирал их, а он затаился, лукаво щурясь. Набежали тучи. Казалось, машины где-то далеко. Мне захотелось продолжить.

Я сказал ему об этом. Он задумался, спросил, который час, и отказался. Я попытался завести его хитростью, настойчиво работая рукой.

Он оттолкнул мою руку и сказал, что ему некогда. Он замерз. За изгородями и металлоломом зажглись фонари. Мы стояли друг против друга.

Я шагнул к нему, и мы вместе повалились на землю. Он высвободился, выпрямился, пригрозил кулаком и прикрикнул. Я потянул его назад, он плюхнулся на мой живот. Я схватил его хуй: тот стоял.

Теперь он уперся коленями в мои плечи. Вцепился мне в шею и притянул мою голову к своей промежности. От его члена попахивало. Я стал сосать. Мы лежали на щебне, строительном мусоре, гвоздях и консервных банках.

Я сплюнул вбок. Он расправил носовой платок, протер залупу и удрал. Он сильно опаздывал, дома ему сделают втык, теперь уж точно несдобровать.

Главное — найти дорогу обратно к вокзалу. Придется спрашивать прохожих, если кто встретится на пути. Или можно заночевать здесь. Сгодится первая попавшаяся гостиница.

На берегу реки четыре паренька, притащивших с собой маленького брата, что ползал на четвереньках в кустах.

Они стояли, обхватив себя руками от холода, в одних плавках. Изредка чесали себе подошвы, выдергивали волоски на икрах или засовывали руку в плавки, чтобы приподнять пипиську, и деловито выпячивали живот. Один, самый взрослый, руку так и не убрал. Он окунул ступню в воду и вернулся, скривившись: холодная.