Рецепт колдуньи. Сборник

Утром я встал пораньше, чтобы успеть порыбачить, зная по опыту, что съемки начнутся не раньше десяти. В старой гостинице в номерах не было ванных. Я столкнулся с Дарьей Петровной, когда она выходила из душа, расположенного в конце коридора. Гладко зачесанные, стянутые узлом на затылке волосы открывали лицо, и меня поразила его выразительность, а такой напор ненависти я видел только один раз в жизни, когда по глупости, еще в школе, на любовное послание девочки ответил ей: «Извини, ты мне не нравишься». Тогда я еще не знал заповеди Елизаветы, которая требовала:

— Всегда говори женщинам, как замечательно они выглядят.

— А если старуха или уродина? — спрашивал я.

— Старухам надо особенно часто говорить комплименты, потому что они до конца дней своих остаются женщинами.

— А уродины? Они же понимают, что они уродливые, они комплименты могут воспринять как насмешку.

— Комплименты никогда и никто не воспринимает как насмешку. А уродливых мужчин и женщин не бывает, они просто нестандартны.

Все дни на съемках, глядя на голубоглазых блондинок-стриптизерок с большими грудями и пухлыми задницами, я вдруг понял справедливость утверждений Елизаветы. Стриптизерки привлекали внимание, как привлекают хорошие машины, своей совершенной стандартной унифицированностью. Засыпая, я представлял, что целую огромные глаза и огромный рот Дарьи, мне вдруг стало казаться, что у всех женщин носы меньше, чем должны быть.

Со съемочной площадки нас возили обедать в местную столовую самообслуживания, на дверь которой во время обеда вывешивали табличку «Спецобслуживание».

В столовой я взял овощной салат, мясо, кофе и остановился, отыскивая свободное место, когда увидел бухгалтершу, которая сидела одна за столиком в углу. Я подошел и спросил ее:

— Ты не возражаешь?

— Возражаю, — ответила она.

— Спасибо, — сказал я и сел напротив.

Она смотрела на меня, не отводя глаз, это могло означать только одно — встань и уходи. Но я не ушел, а спросил ее:

— За что ты так меня ненавидишь?

— Вы грязный развратник!

— Ты не права. Я очень чистоплотный. А то, что ты называешь развратом, это просто игра. Взрослым мужчинам и женщинам не хватает в жизни игры, вот они и играют в свои взрослые игры.

Я смотрел в ее глаза и видел только ненависть. Она ненавидела меня за ту ночь, за то, что я сел за ее стол, хотя мне было отказано, за то, что я говорю ей «ты».

— В твоих глазах столько ненависти, — сказал я. — Они так замечательно светятся, а какой свет пойдет от них, когда ты полюбишь! И еще. В то утро у душа я тебя увидел без этих дурацких буклей, открытую и прекрасную, ты не похожа ни на кого и поэтому особенно прекрасна, я думаю об этом уже несколько дней. Так влюбляются с первого раза, я это знаю и признаюсь тебе в этом. Теперь, когда я сказал все, что о тебе думаю, я выполняю твое требование и ухожу.

Я пересел за соседний столик. Я надеялся, что она посмотрит в мою сторону хотя бы один раз, но она не посмотрела и вышла из столовой.

Она курила в стороне от съемочной группы. По движению ее глаз я понял, что она отметила мое появление. И я решил сказать ей последнее. Я шел к ней и вдруг увидел ее растерянность, даже беспомощность, она не могла уйти, потому что стояла в углу, между стеной и железным забором. Но ее растерянность длилась секунды, я оценил ее решительность, она пошла на меня, надеясь, вероятно, что я посторонюсь и пропущу ее. Но я не пропустил, пока не сказал:

— И последнее. Здесь есть актеры, с которыми я учился или снимался. Они знают одну мою особенность. Я никогда не вру. То, что я сказал тебе, — правда. Я хотел это сказать.

У меня осталась одна съемочная смена, когда зарядили дожди. В экспедиции обычно снимают по двенадцать часов за смену, и, если выпадает незапланированная остановка, накопившаяся усталость требует разрядки. Кто-то спит, кто-то пьет. Я запил. Бухгалтерша не выходила из своего номера. Я пытался узнать, кто она и откуда? Директриса знала только, что она была без работы и ее кто-то рекомендовал, потому что перед самым выездом в экспедицию бухгалтеру киногруппы сделали операцию аппендицита. Никто не знал, замужем ли она, есть ли дети.

В моем номере пили и пели почти всю ночь. Под утро постучала перепуганная ночная дежурная.

— С вашей бухгалтершей плохо!

— Что случилось? — Директриса сразу стала главной.

— Недавно вышла на улицу, курила на крыльце. К ней подошел кто-то из ваших, такой маленький, полный. Я не знаю, что он ей говорил, но она вдруг закричала и упала. Я выбежала, она вроде не дышит. Надо милицию вызывать.

— «Скорую помощь» вызывай! — сказал я и бросился к выходу.

Она лежала у крыльца. Я прикрыл ее замечательные ноги полами халата и стал считать пульс. Она была в сознании, но, наверное, не могла заставить себя встать при таком скоплении людей. Я взял ее на руки и отнес в номер.

— «Скорая» уже выехала! — сообщила дежурная.

Я открыл окно и попросил всех выйти.

— Ты уже не в обмороке, — сказал я, когда все вышли. — Реши сейчас, поедешь в больницу или останешься здесь.

Я вышел, как только в номер вошел врач. Он пробыл недолго.