Рецепт колдуньи. Сборник

— Прости, я принимаю все твои условия. У меня нет выхода, ты загнал меня в угол. Я подпишу договор, сумму проставишь сам. — И я достала бланки договора.

Степашкин молча смотрел на меня. Он явно что-то заподозрил.

— Никаких договоров. Сумма слишком велика. Налоговая инспекция вычтет из нее половину. Давай наличными.

— Вечером. Кассир поехал в Москву в банк за деньгами. — Это было правдой.

— Вечером получу, утром выйду на съемку. — Степашкин страховался со всех сторон.

— Я тебя умоляю. Я уже не могу потерять даже один съемочный день. Мне ведь снимать половину картины. Хочешь, я встану перед тобой на колени?

Я встала на колени и заплакала. И тут Степашкин сдался и надел реквизиторский плащ для съемок. «Дурак, — подумала я тогда, — в денежных делах нельзя быть сентиментальным и верить слезам».

…Степашкин шел по парку в плаще, под которым прятал ружейный обрез. По сценарию в первый день, когда он решился мстить, у него не хватило решимости выстрелить. Но человек, за которым он шел, вдруг обернулся и выхватил пистолет. По сценарию это было не предусмотрено. Степашкин остановился.

— Беги назад! — крикнула я ему в мегафон.

Я рассчитывала на его многолетнюю актерскую привычку подчиняться приказам режиссера. Степашкин бросился назад. Реквизиторы заранее положили провод. Когда Степашкин побежал, они натянули провод — Степашкин споткнулся и упал. А его враг с пистолетом приближался.

— Доставай ружье! — крикнула я.

Путаясь в полах плаща, Степашкин пытался достать обрез. Его враг подошел, передернул затвор пистолета, Степашкин инстинктивно закрыл лицо руками. Прогремел выстрел, и со Степашкиным было покончено, холостым патроном, естественно.

— Спасибо всем, — сказала я. — На сегодня съемки закончены, завтра будем снимать на улицах города.

Разъяренный Степашкин бросился ко мне.

— Какого черта! — кричал он. — Почему меня не предупредили?

— Извини, — сказала я. — Так получилось естественнее. Ты был великолепен.

Степашкин пытался понять, что же произошло, я это видела по его напряженному взгляду. Скоро узнает. Я ему улыбнулась. Через несколько минут, как только он войдет в гостиницу, к нему зайдет администратор и попросит освободить номер. Он бросится ко мне выяснять, и я ему все объясню. Мое решение было простым и почти гениальным. Оскорбленный и униженный Степашкин только пытается убить, но убивают его самого, что сейчас и произошло на съемочной площадке. А мстить за отца будет его дочь, то есть я. Сценарист вчера возразил:

— Степашкина раскрывают не сразу, потому что он маленький серенький интеллигент, на таких не обращают внимания. Ты слишком заметная.

— Но я же актриса по сценарию, — возмутилась я. — При помощи париков, грима и театральной костюмерной я могу превращаться в пенсионерку, в прапорщицу, в торговку. Каждый раз я буду другой женщиной, кого ты опишешь, в того я и превращусь. Я смогу.

Степашкин вошел в ресторан, когда я обедала. Он оказался умнее, чем я даже думала.

— Ты решила изменить сценарий? — спросил он.

— Да.

— А сценарист согласится?

— Уже переписывает.

— Значит, теперь ты будешь главной героиней и будешь мстить за убитого отца?

— Да. У меня не было другого выхода.

— Ладно. Скажи, чтобы меня отвезли в Москву.

— Привозят и отвозят только актеров на главные роли, эпизодники добираются сами.

— А ты, пожалуй, станешь режиссером, — сказал Степашкин.

— Уже стала, — ответила я.

И тут Степашкин отвел взгляд, с этой минуты он перестал быть главным героем и снова стал актером на эпизод.

— До свидания, Софья Ивановна, — сказал Степашкин почтительно.

— Гуляй. Теперь у тебя будет много свободного времени.

Из окна своего номера я видела Степашкина на автобусной остановке. Пошел дождь. Маленький Степашкин в легкой курточке мгновенно промок. Мне стало так жалко его, что я заплакала. Может быть, Степашкин был не так уж и виноват, он просто вошел в роль мстителя. Я посмотрела в зеркало на свое распухшее от слез лицо. Вот этого я позволить себе не могла. Теперь я не только режиссер, но и главная героиня. Я вытерла слезы, припудрила лицо, осталась легкая краснота век, но это скоро пройдет. В дверь постучали, и вошел оператор.

— Мы потеряли из-за Степашкина неделю, поэтому вместо трех недель мы должны закончить съемки за две недели, — сказала я.

— Это невозможно, — мрачно заявил оператор.

— Возможно все, — ответила я. И была в этом абсолютно уверена…

ТАМБОВСКАЯ ВОЛЧИЦА Рассказ