Но теперь я обязана сообщить вам, моему законному супругу, о том, что отныне мне предстоит иной путь, по которому потечет жизнь моя. В подобных обстоятельствах писать к вам, конечно, следовало моему отцу, но он находится в состоянии столь отчаянном, что я вынуждена взять эту тяжкую миссию на самое себя. Вчера меня посетил доктор и сообщил мне со всею определенностью: на меня возложена обязанность продолжить род князей Скопиных. Еще недавно я бы, узнав эту новость, рыдала от счастия, но сейчас первой мыслью моей было отчаяние. Я всю ночь просидела в гостиной, в тяжелом безмолвии, слушая, как пронзительно и зловеще кричит сова, словно взывая к призракам тьмы. Я наблюдала, как длинный белый луч луны, скользнув в Окно, стелется по витым ступеням, словно привидение, и мне казалось, что я схожу с ума от одиночества и тоски…
Но сейчас, когда дом напоен солнечным светом, шепотом сосен и пением птиц, решение принято: я пишу к вам и молю вас вернуться, дабы мы вместе могли нести возложенную на нас благородную ношу. Сердце мое подсказывает, что вы не разлюбили меня, и ни единого раза не приходила мне в голову мысль, что вы меня прокляли и ненавидите.
Как бы хорошо было, если б каким-то волшебством или чудом удалось бы нам совершенно забыть все, что прожилось в последний месяц, все забыть, освежить голову и опять начать с новыми силами! Не корите меня за эти строки, ибо я все еще надеюсь на наше с вами совместное счастие. Забудьте об опрометчивых словах отца, какими бы ни были они – нам должно credere oculis amplius quam auribus. А глаза мои говорят: любовь наша еще жива, невзирая на тяжкие обстоятельства.
Преданная вам супруга, Мария Скопина
Глава 7
ДМИТРИЙ ПОЛУЯНОВТот же деньВ восемь вечера Дима подрулил на "Форде" к воротам особняка Полы Шеви.
У ворот имелось переговорное устройство. Журналист опустил стекло, нажал кнопку. "Слушаю вас", – раздался сухой мужской голос.
– Дмитрий Полуянов, к госпоже Шеви, – представился Дима.
– Проезжайте, – бесстрастно произнес голос.
Ворота открылись.
В голове у Полуянова шумело. В баре в центре Степлтона он высадил для храбрости три джин-тоника. Заел привезенным из России "антиполицаем" – еще не хватало неприятностей с дорожной полицией.
Зато после джина море казалось по колено. И вопрос, что привезти миллионерше в подарок, решился как бы сам собой.
Полуянов заглянул в ближайшую цветочную лавку и составил за сорок девять долларов и девяносто центов роскошный букет. Какие-то синие розы, черные тюльпаны, сине-желтые ирисы. Словом, чудеса американской биотехнологии.
Теперь букет лежал рядом с ним на переднем пассажирском сиденье.
По хрустящей гравием подъездной дорожке журналист подрулил к входу в особняк.
Дом был построен в современном стиле. Широкие затемненные окна до самого пола. Три этажа. Черепичная крыша. Где-то неподалеку, за домом, угадывался залив.
Чуть в стороне Полуянов увидел несколько флагштоков. На морском ветру трепетали флаги. Выше всех – американские "звезды и полосы". Ниже – стяги Ирландии, Италии, Польши, Израиля. И – России.
Дима остановил машину у входа. Из дома никто не выходил.