Ретроградный меркурий (СИ)

- Отчасти это и твоя вина. Если бы не твои блок-посты, работала бы сейчас спокойно в какой-нибудь нашей опер группе. У Сергея, например.

- Единственное, что меня удерживает от того, чтобы навялять тебе - это то, что у тебя внешность моей жены. Рука не поднимается.

- Не переживай об этом. Мне уже хорошо досталось, Вить.

- Ну ты же у нас такая крутая девочка! - зло. - Ты же всё сама решаешь! Тебе на мнение семьи и защиту, которую она даёт похер! Ты сама справишься, да?!

А вот это обидно… Попрекать меня не надо!

- Я тебя услышала - “Ивана не топить”. Сделаю что могу.

Резко разворачиваюсь к двери.

- Стоять, капитан, мы не договорили!

- Своим сотрудникам приказывай, - хлопнув дверью, вылетаю в коридор.

Срываю с вешалки пальто. Сердце оглушающе колотиться. Перед глазами пелена.

А почему, собственно? Виктор никогда ко мне симпатией не пылал.

А потому что казалось - есть стена позади меня. Мощная. Зольниковы. А ее нет!

- Яра… - прижав руки к груди стоит испуганная Софийка. Присаживаюсь, обнимая ее на мгновение.

- Самой счастливой девочкой будь!

- Ты куда?..

- Мне срочно на работу, малыш…

Целую в нос, выдавливая скупую улыбку. - Ты же знаешь, что я Бэтмен, - подмигиваю ей.

- Чего встал, - плечом в плечо толкает Виктор Ивана. - Твоя женщина или нет?

Вылетаю за дверь.

Быстро, насколько позволяют каблуки, спускаюсь по лестнице. Уже выходя из подъезда, слышу грохот тяжёлых шагов по подъезду.

Жму на брелок, открывая тачку. Не успеваю заблокировать двери, Иван садится рядом.

Тяжёлым расфокусированным взглядом смотрит вперед.

- Он тебя обидел чем-то?

- Я обижаюсь только на своих. Зольниковы больше не “свои”, - срывается мой голос.

Тяжёлое токсичное молчание выматывает.

- А кто “свой” теперь?

- А своих, оказывается, и правда нет, - вспоминаю слова Мансурова.

Разбито оглядываю панель в поисках сигарет.

- Нет своих…

- Поехали домой, - сквозь зубы цедит Иван.

- А я не хочу с тобой ехать.

- А я тоже не хочу с тобой ехать! - рявкает он. - Но мы, блять, поедем домой! Вдвоем!

- Дядькиных угроз испугался?

- Я могу уволиться завтра. Сам. А ты?

Вздыхаю… Опустошение какое-то.

- А я… не могу.

Иначе пиздец вам, Зольниковы. Просто пиздец…

Жму на газ. Медленно веду тачку в сторону нашего дома.

В голове пустота. Потому что я не знаю, что мне делать.

Я одна против мощной силы. И я не могу позволить утопить Зольниковых. Даже не смотря на предательство Ивана и посыл Виктора - справляться самой с тем, куда влипла.

Как я буду с этим справляться?

Пока что у меня только одна версия: убрать Алишера.

Он так аккуратно меня абьюзит, стараясь не загнать в угол до конца, чтобы мне не сорвало крышу на полноценную войну. Но он не учел одного. Зольниковы со спины подвинули ко мне угол сами! И я все равно оказалась в нем.

Меня мутит… Мутит от страха, что я не вывезу.

- Ты голодная? - срывается голос Ивана, словно он спрашивает через силу.

- Что?.. - растерянно выплываю из своих мыслей.

- Ты ела сегодня?

- Я не помню… - бормочу я.

Я вообще не помню, когда я ела. Я вчера ела?..

- Дай сигарету.

Открывает пачку, протягивает.

Торможу на красный. Забираю сигарету, прикуриваю. Закрывая глаза, делаю глубокую долгую затяжку, чтобы немного ослабить ком в животе и давление в грудной клетке.

Внезапно подкатывает острый приступ тошноты.

Успеваю только выскочить из тачки, как меня выворачивает кислотой, обжигая пищевод и горло.

- Фак…

А вчера я действительно не ела. Только курила.

Так нельзя! - злюсь на себя.

Так мне никакой серьезной войны не вывезти!

Достаю из кармана влажные салфетки, вытираю губы.

- Яра… - подходит Иван.

Во взгляде беспокойство борется со злостью.

- Ты заболела?

- Сядь за руль, - коротко бросаю я. - Я в порядке.

Падаю на заднее сиденье.

Паркуется возле дома. Открывает мне дверь. Подаёт руку. На ней нет кольца…

Не хочу его руку!

Отталкиваю, выхожу сама.

Лифт - это просто пытка!

Нам тесно, больно и стрёмно находиться так близко. Зачем он это делает?

Приняв душ, я молча ложусь в кровать, отворачиваясь от него.

Он сидит в кресле. Гасит через пять минут свет.

Темнота густая и болезненная. Невыносимая! Внутри кипит и горит… Я чувствую себя очень больной, да.

Мне тяжело от того, что он сидит там. Потому что я знаю, что он тоже очень устал. Но если он ляжет рядом, я встану!

Уснуть не получается даже не смотря на усталость, ещё рано и стресс сжигает изнутри.

В темноте присаживается передо мной.

- Яра… - хрипит он. - Я не могу так…

Прижимается своим лицом к моему.

- Так нельзя…

- Не трогай! - срывает меня на тихую истерику. - Не трогай меня!

- Хватит!!

Пытаюсь встать, но лечу обратно на кровать. Он распинает меня.

Закрывает мой рот, впиваясь, и не позволяя мне наговорить ему остужающих пыл гадостей.

Не могу дергнуться под его телом! Сил нет… Не могу сопротивляться физически, словно отказали все мышцы. А может, морально… А может, я где-то глубоко внутри не хочу сопротивляться! Мне так хочется его рук, запаха, губ и ощущения близости, словно никакого дерьма не случилось. Темнота - она как сон. Это все словно во сне. Какая разница, что происходит во сне?..