Ретранслятор

— Куда! — Дима попытался меня хватить, но куда там. Ловко увернувшись от цепких рук пира, я бросился вперед и, сжав кулаки, ударил. Не знаю как, не знаю почему, но на лице Восьмого отразилось сначала замешательство, а потом и испуг, вскоре переросший в откровенную панику. Улыбка была стерта с лица, а место ее быстро заняла гримаса агонии и боли. Еще несколько секунд я просто стоял, тупо пялясь на застывшую в странной позе фигуру убийцы. Осознание произошедшего пришло чуть позже, а когда я хоть и с трудом, но вернулся в реальный мир, то не поверил увиденному. Опасный огнедышащий хищник превратился в ледяную статую, а вокруг него с интересом расхаживали проглот и Дима, о чем-то тихо совещаясь. Куда только девались их былые разногласия. Сенечка в присутствии пира больше не выглядел затравленным зверьком, а Дмитрий не выказывал неприязни к проглоту. Война, тут не до сантиментов.

— Ну, что будем делать? — печально поинтересовался я у внезапных сообщников. — Техники нет, хабар сгорел, умные люди отдали богу душу… — последнее, разумеется, относилось к слепому, но тому, уверенно остывающему на переднем сиденье того, что когда-то именовалось гордым словом автомобиль, было уже плевать.

— Уходить надо, — выдал ожидаемое мной предложение Сенечка, ощупывая оставшиеся на голове куцые прядки. — Скоро появятся желающие поживиться за чужой счет. Драка между пси-бойцами, как правило, за хабар происходит. Вот они удивятся, когда вместо ослабленного и изможденного смертника найдут пепелище и скульптуру из льда.

— И куда нам теперь… — Дмитрий печально вздохнул и оглянулся на столб черного дыма, поднимающий в облака. — Ночь же скоро.

С Сенечкой было заключено временное перемирие, хоть и войну с ним мы не начинали. На формулировке настоял пир, любовно поглаживая деревянное цевье АК, и нам с проглотом не оставалось ничего другого, как согласиться.

— Переночуем у меня в палатке, — резонно предложил последний. — Я когда на Артема работал, ну вас выслеживал…

— Шакалил, значит, — снова завелся Дима.

— Да что я такого, в конце концов, натворил, что на меня вся эта земля ополчилась? — Вопрос Сема задал скорее риторический. Дмитрия он явно не боялся. Ко мне же проглот испытывал смешанные чувства. Странный коктейль удивления и обожания одновременно. С одной стороны, мне это безумно льстило, но с другой — внимание взрослого мужчины смущало и попахивало чем-то запретным и лично для меня отвратительным.

Видимо, в качестве залога нашего плодотворного сотрудничества, на которое проглот возлагал большие надежды после смерти старого хозяина, Сенечка выложил про Анисимова все, что знал, а возможно, и приврал сверху.

— С шрамами, типа твоего, — кивал он, уверенно прокладывая дорогу сквозь густую осоку, уводя нас с Димой все дальше и дальше от шоссе в сторону реки и пролеска, — они гости нечастые. Могут много, говорят мало. Сам я видел троих, максимум четверых, если не померещилось.

— А почему тот парень по двум профилям работал?

— А я почем знаю, — пожимал проглот плечами. — Артем тоже ничего не говорил. Платил знатно, а разговоры разговаривать, это не его. Обмолвился, правда, пару раз про основную базу и что-то, что он называл центром, но где эти места, не упоминал.

— А откуда он появлялся? Надо же ему было где-то жить, питаться, заправлять автомобиль. Игрушка-то по нынешним меркам крайне дорогая. Каждая крыса наверняка должна была позариться на такой кусок в руках хоть и сильного сканера, однако увечного.

— В городе он не жил, — Сенечка в сомнении закусил губу. — Точно не жил. Приезжал и уезжал в основном по ночи. Я еще удивлялся, чего ему гонять впотьмах, а как увидел буркалы пустые, так и понял. Свет, тьма — все едино.

— А если слепой был такой крутой… — подал голос пыхтящий позади пир. Автомат нести он мне не доверил и, объявив его остатком былой роскоши, решил тащить самостоятельно. — Чего же умер так глупо?

— Смерти все равно. — Сенечка вдруг стал спокоен и серьезен, как никогда, и из юлы и подхалима проглота на миг превратился в себя настоящего, Арсения Поликарпова, преподавателя информатики в старших классах. И такой вдруг печалью от него повеяло, что я было подумал: приплыли, снова нас сканят.

Так, за разговором, добрались до палатки нового товарища, где и решено было провести ночь, а уж поутру, на свежую голову, решать, что будем делать. Ясно было одно. В деревню более соваться не следовало, а в остальном лишь неизвестность и пустота в голове.

Тьма навалилась мягко, будто большая добрая птица раскинула черные крылья. Костер, да что костер, так, часть уюта и кусочек цивилизации в лапах кроманьонца. Шашлыка бы, да под водочку…