Реставрация и строительство храмов, часовен и приходских строений

Андрей Сергеевич Тугунов Реставрация и строительство храмов, часовен, приходских строений

Вместо предисловия

Когда священник решает строить храм, он практически никогда – я подчеркиваю – никогда, в 95 % случаев, не знает, какой храм ему нужен. В 100 % случаев священник завышает площадь по сравнению с той, которая ему реально нужна. То есть разговор происходит примерно такой:

– Вам какой храм нужен?

– Метров 250–300.

– Но 300 метров – это, по крайней мере, 700 человек молящихся…

Обычно подобные цифры отрезвляют.

Существуют две основные причины, из-за которых многие вновь строящиеся храмы выглядят как скучные типовые проекты.

Во-первых, современные архитекторы просто не знают все разнообразие архитектурных стилей, сложившихся в России к революционному 1917 году. В архитектурных институтах изучают историю русской архитектуры всего в течение одного-двух семестров, причем русская архитектура второй половины XIX века не изучается вовсе, поскольку голословно объявляется временем упадка. Русскому же модерну отводится в лучшем случае одна-две лекции.

Кроме того, в архитектурных институтах вообще не изучается работа с деталями зданий, что является последствием постановления «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» – постановление № 1871 ЦК КПСС и СМ СССР от 4 ноября 1955 года. После этого постановления из архитектуры были исключены все детали: карнизы, наличники. В результате при проектировании храмов, где детали играют огромную роль, архитекторы оперируют только общими объемами, как в современной архитектуре. Для многих архитекторов проектирование храмов является только возможностью заработать. Мне приходилось слышать откровенные высказывания о том, что мы, мол, беремся за храмы, когда нет других заказов.

Во-вторых, очень существенное влияние на проект оказывает заказчик, в данном случае – духовенство. На основании большого опыта общения со священниками и епископами могу утверждать, что духовенство страдает тем, что я называю «архитектурное старообрядчество». Духовенство в абсолютно подавляющем большинстве не признает никаких архитектурных стилей после патриарха Никона. Есть один-два проекта, выдержанных в формах конца XVII века. В абсолютном же большинстве используется как прототип домонгольская архитектура, раннемосковское зодчество и псково-новогородская школа. Барокко, классицизм, ампир и иные стили априори объявляются «неправославной» архитектурой, появившейся под тлетворным влиянием Запада. Переубедить духовенство не представляется возможным. Как результат, храмы в стиле, например, раннемосковского зодчества строятся от Минска до Владивостока. Кстати, за прототип берутся два храма: церковь святого Трифона в Напрудном и церковь Зачатия Анны, что в Углу, в Москве. Других примеров раннемосковского зодчества ни архитекторы, ни духовенство просто не знают.

Последние несколько тысяч лет религиозная архитектура, по крайней мере в Европе, развивалась достаточно эволюционно. Одни стили вырастали из других, и если и появлялось что-то неожиданно новое, тем не менее в нем всегда прочитывались те или иные элементы, использовавшиеся ранее. Попытки современных архитекторов волевым усилием создать что-то принципиально новое в церковной архитектуре, не имеющее корней в прошлом, обречено на неудачу. Нужно быть абсолютным гением, чтобы сказать новое слово в архитектуре. Пока мы таких гениев не видим. Все, что предлагается сегодня, – это попытки приспособить современную гражданскую архитектуру для церковного строительства. Попросту говоря – берут аэровокзал и ставят на него купол с крестом. Поскольку храмы строятся не на 3040 лет, как пятиэтажки, а предусмотрены на столетия, то будет слишком и неосторожным, и самонадеянным собственные сегодняшние архитектурные стилистические изыскания навязывать будущим поколениям. Не говоря уж о том, что архитектурное сооружение, в отличие от других видов искусства, требует очень больших капиталовложений.

Сегодня наилучшим вариантом при проектировании храмов будет работа, основанная на разных стилях, существовавших в России, и особенно русская архитектура XIX и начала XX века. Использование в качестве образцов домонгольской архитектуры и раннемосковского зодчества желательно хотя бы временно сократить, поскольку последние 30 лет архитекторы используют только эти стили. Когда архитекторы полностью освоят все наше архитектурное богатство без исключений, то можно будет, основываясь на предыдущем опыте, искать дальнейший эволюционный, а не революционный путь развития церковной архитектуры.

Новое слово скажут уже будущие поколения, основываясь и на нашем опыте тоже – нашем опыте по восстановлению связей, утраченных во время революции. К сожалению, 70-летнее забвение русской церковной архитектурной школы вызывает к жизни насущную потребность просто архитектурной учебы в широком смысле этого слова.

Андрей Сергеевич Тутунов,

архитектор и реставратор