Реставратор

Дежурно чмокнув Суркова в щеку, Нина нетерпеливо выхватила прозрачный полиэтиленовый файл с листами ватмана. На ходу вытаскивая рисунки, она вошла в свою комнату. Небрежно пролистав их, держа пакет за краешек, она в недоумении остановилась. Что за ерунда? Ей эти картинки зачем?

Чтобы получше рассмотреть, что же так заинтересовало отца, Нина решила включить люстру, потянулась рукой к выключателю, скользкий пакет, зажатый между пальцами, поехал вниз. Девушка дернулась, пытаясь поймать его на лету, но было поздно. Вспыхнула люстра, и в тот же момент рисунки беспорядочно разлетелись по зеленому коротковорсовому ковру.

Вот безрукая! Папа же предупреждал. Нина, всплеснув руками, стала быстро – как бы он не увидел – собирать листки. И вдруг замерла!

На нее смотрело, да-да, именно смотрело странно знакомое и незнакомое существо. Как такое могло быть, она не понимала – ведь знакомым может быть только тот, кого ты видел раньше, а Нина могла поклясться, что этого не было. И все-таки она никак не могла избавиться от ощущения, что знала прежде монстра, смотревшего на нее сейчас с бумажного листа. Нина понимала, что этого не могло быть, но в глубинах сознания зрела уверенность, что где-то когда-то она уже видела эти глаза!

Выпуклые, с тонкой сеткой прожилок, они обжигающе властно притягивали к себе ее взгляд. Девушке даже в какой-то момент, на какое-то неуловимое мгновение показалось, что глаза ожили, но она тут же уверила себя, что это обман зрения. Глаза на бумажке и вдруг ожили? Нет, конечно, все это ей почудилось!

Сердце, словно, предчувствуя беду, бешено колотилось. Лихорадочно собрав рисунки, Нина сунула их в пакет и уже собралась было бросить его на стол, но что-то ее удержало. Она вдруг поняла, что не может этого сделать.

Как это так: взять и не посмотреть остальные картинки? И вообще, чего это она так испугалась? Что случилось? Откуда в ней эта истеричность? Ну, увидела страшные глаза, художник, видимо, очень талантлив и сумел придать реалистичность своей фантазии, но от этого суть не меняется, лист бумаги остается листом и не более.

Нине ужасно захотелось рассмотреть того, чьи глаза ее так впечатлили. Не трусиха же она в самом деле, чтобы страшилок разных пугаться. Фильмы-ужастики смотрит, и то ничего, а тут какие-то картинки!

Медленно пролистав рисунки, нашла искомый и убедилась, да, на этом красавце стоило задержать внимание, это был, если так можно выразиться, роскошный монстр. Дикое словосочетание, но иного Нина подобрать не могла. Точнее, не хотела.

Рисунок был выполнен в формате головного портрета. Крупное, волевое лицо занимало две трети величины полотна, отчего тщательно прописанные детали создавали впечатление фотографической точности передачи изображения. Облик существа был почти человеческим, впечатление портили только толстые рогообразные костные наросты со сложным рельефным рисунком, что шли от центра чела и, обвивая его венцом, уходили к затылку. За ушами нарост резко спускался вниз и достигал мощных мышц шеи. Нечеловечески тяжелый сатанинский взгляд из-под нависших прямых бровей увеличенного рогами лба, высокие скулы, широкий, почти безгубый рот и удлиненный подбородок завершали портрет демона. Даже Нине, современной девушке, выросшей в век компьютеров и электроники, было понятно, что она видит самого Хозяина Тьмы. Искусная рука художника сумела игрой света и тени придать черно-белому рисунку объем, и, как ни удивительно это звучит, цвет. Да что объем и цвет, портрет был выполнен с такой реалистичностью, был так тонко проработан до малейших деталей, что монстр, казалось, вот-вот оживет.

– Мамочка! – сдавленно проговорила Нина. К страху, воцарившемуся в ее душе, примешивался восторг, ведь она была уверена, что бояться нечего, что на самом деле ей ничто не грозит.

– Что, дочка, и тебя зацепило? – услышала она голос отца. Нина даже не заметила, что он зашел в комнату. Геннадий Семенович стоял в дверях и с любопытством наблюдал за своей любимицей. – Каков художник, а, Нинка? Нравится?

Девушка молчала. Ей почему-то не хотелось, чтобы отец увидел того, кто привлек ее внимание. Медленно, как бы машинально, она взяла следующий рисунок. Это был силач с кабаньей головой. Раздутые мускулы не произвели на нее впечатления, она быстро взяла другой листок. Этот монстр тоже был не из тех, что могли привлечь ее внимание. Печальные глаза над козлиной мордой, все тело, как и лицо, покрыто густой шерстью. Фу, этот ей совсем не нравится.

– Нет, не очень, – ответила она. – Разве что вот этот.

На картинке был ягуарочеловек. Рельефные, но не тяжелые мышцы, пластичная и гибкая фигура. В руке чудовища, поднятой над пятнистой головой, был зажат меч с закругленным черным лезвием. Другая рука хищника была выброшена вперед. Ее пальцы заканчивались длинными грозными когтями, легко было представить, с какой легкостью они могут разорвать любую кожу и мышцы. Да что кожу, наверняка этот ягуарочеловек одним ударом такой лапы мог снести голову с плеч противника.

– А знаешь ли ты, кто нарисовал всех этих, – Отец замолчал, подбирая название.