Реставратор

Чернов удивленно посмотрел на Василия Сергеевича. А этот откуда знает, что он Реставратор? Или хозяин квартиры тоже уже завербован Властелином? Хотя, о чем это он, наверняка хозяин квартиры имел в виду специальность Олега! Должны же были обе Озолиня рассказать о том, чем занимается, чем зарабатывает Чернов себе на жизнь.

– Я прав? – услышал Олег.

Задумавшись, Реставратор не сразу понял, что вопрос обращен к нему. А поняв, вздрогнул и удивленно посмотрел на того, кто спросил. На него пристально смотрели большие черные глаза Баграмова.

– Тебя ведь Олег зовут? Или я ошибаюсь?

– Олег, – подтвердил Реставратор. – Чернов Олег.

– Ну вот и хорошо, а это Андрей Георгиевич Соколов. В миру известен еще и как Наставник. Ну, это мы так его из уважения называем. Ученый, гордость советской и российской науки! Настоящей науки, не той, что ордена и знания раздает, а той, что глубинные знания хранит и до людей их доносит, – продолжал Баграмов. – Меня зовут Василий Сергеевич, а супругу – Светлана Семеновна. С остальными ты уже знаком.

Баграмов подвел Олега к креслу, стоявшему напротив Соколова, а сам сел на стул, неподалеку от своего товарища. Алла Рихардовна присела на диван, Илса с Игорем примостились на стульях возле обеденного стола.

Все замерли в ожидании серьезного разговора, но тут в комнате появилась радушно улыбающаяся хозяйка, неся поднос с благоухающим дивным ароматом кофейником и маленькими чашечками. Далее последовали сладости и фрукты, а для любителей и минеральная вода. Затем на столе появились закуски, горячее и спиртное. Правда, к последнему никто так и не прикоснулся. Чего нельзя было сказать обо всем остальном.

Олег, уже и не помнивший, когда он последний раз нормально питался, с удовольствием позволил себя уговорить и некоторое время старался кушать хотя бы не слишком жадно. Наверное, это получилось у него не слишком удачно, ибо глядя на него, к угощению потянулись и остальные. И не пожалели об этом.

Хозяйка готовила великолепно. Особенно всем понравились пироги. Многослойные, с грибами, мясом и расплавленным сыром. Фирменное блюдо семьи Баграмовых, как всегда, удалось, так что восторгаться было чем. Одним словом, начать разговор удалось достаточно не скоро.

– Олег, как ты сам все можешь объяснить? – перешел к делу Соколов. – Я уверен, ты не раз задавался вопросом, что происходит вокруг тебя. Наверняка у тебя больше всех информации, по крайней мере, среди присутствующих ты знаешь больше всех о подоплеке последних событий, которые, должен признаться, меня весьма беспокоят.

Соколов говорил, а Олег внимательно смотрел на него. Седые волосы, светлые, глубоко посаженные глаза. Умные, колючие, пронизывающие! Ощущение такое, как будто под рентген попал. Как же, расскажи ему все! А может, ты тоже, кытмирянин. Хотя вряд ли. В этом случае здесь давно бы были Чистильщики. И все же…

– Андрей Георгиевич, вы что-нибудь знаете о Кытмире? – спросил он.

– Кытмир? – переспросил Наставник, – Кытмир. Нет, уверен, что не слышал. В нашем мире существует столько такого, о чем мы не знаем. В миллионы раз больше того, что уже известно. И что же это? И каким образом этот, Кытмир относится к существу вопроса?

– Скажите, а что вам известно об «Авиценне»? – не ответив на первый вопрос, спросил Олег.

– Ты имеешь в виду ученого или препарат? – вмешался Баграмов. Он понимал, что речь идет о комплексе, но хотел как-то сгладить невежливость Реставратора.

– Древний медик вряд ли мог бы нам сейчас помочь или помешать, – усмехнулся Соколов. – Наш юный друг имеет в виду продукцию ФАЗМО. Как, Олег, я прав?

– Да, я о препарате.

– Ну‑у не знаю! – с недоумением и некоторым разочарованием протянул Андрей Георгиевич. – Я, к примеру, не признаю все эти искусственные омолаживатели. Йога, умеренность в еде и хороший сон – вот и все рецепты. А все эти новомодные средства… Еще не известно, что они несут людям. Может, лет через десять-пятнадцать они дадут такой эффект, что, только держись!

Наставник махнул рукой. Ему не хотелось договаривать, он вообще давно уже усвоил, что слова – это тоже оружие и плохие предсказания лучше вслух не произносить. Не зря же во всех священных книгах есть понятие «намерение». Правоверные мусульмане, так те вообще, прежде чем сделать что-то важное, должны в молитве высказать это свое намерение вслух, и тогда, если намерение благородно, даже в случае неудачи оно засчитывается им как богоугодный поступок.

– Я считаю, – продолжал Наставник, – что, кроме Бога и собственных сил, у человека нет единого средства, единой панацеи от всех бед. Универсальный рецепт невозможен, у каждого свой организм, своя мини-мутация, и что полезно одному, может быть смертельно опасно для другого. Вот только я не пойму, как это все относится к тому, что привело нас всех сюда?

– Я объясню, но перед этим, – Чернов обвел глазами свою аудиторию, – я хотел бы узнать: кто-нибудь из присутствующих пользовался «Авиценной»?