Реставратор

— Я знаю. Я подумал, что он сошёл с ума от горя. Он стал вспыльчивым и неконтролируемым. Обозвал отца мошенником и хуже. Отец думал позвать на помощь, но Джон ушёл по своей воле. Он исчез. Никто не знал, куда он уехал. Наверное, мы все боялись худшего. Затем до нас стали доходить слухи, что его положили в частную лечебницу. Это были просто слухи. Людям нравится привирать. Но Джон вернулся другим человеком. Со временем ему стало лучше, но, когда я увидел его вчера… — Итан умолк от тревоги. — Думаю, дело в том доме.

— Каком доме?

— Доме Мариамы.  После катастрофы он стал снимать домик на острове Салливан, хотя так и не избавился от её дома. Это роскошная старинная постройка в стиле королевы Анны[35] прямо за Бофейн. Мариама была от него без ума. Я проезжал мимо на днях. Сад прополот, крыльцо выкрашено в синий. Похоже, он там.

— Возможно, он понял, что готов вернуться домой.

— Возможно, — ответил Итан, но его голос был полон сомнения.

— Почему вы мне все это рассказываете?

— Я сам не знаю. Просто подумал… вот. — Он вложил листок бумаги в мою ладонь. — Это адрес. Вдруг почувствуете необходимость.

Я не настолько наглая. Я сказала себе, что поеду прямо домой, возможно, выпью чашечку чая с Эссиным бессмертником и лягу спать. Завтра меня ждёт долгий день на кладбище, мне нужно отдохнуть.

Однако стоило мне подумать, что именно так я и поступлю, как из дома хиромантки напротив вышел Джон Девлин.

Глава 37

Я объехала институт и собралась выехать на улицу, как увидела его на крыльце у Всевидящей Мадам.

Они только что вышли из дома: Девлин и женщина (хиромантка, как я поняла) — и, хотя свет с крыльца не падал на её лицо столь же отчётливо, как на лицо Девлина, я поняла, что она красива. Я видела это по её манере держать себя. Поистине шикарные женщины преподносят себя с особым достоинством. Как Камилла и Темпл. Как призрак Мариамы.

Девлин собирался уходить, но хиромантка дотронулась до его плеча, и он обернулся. В её жесте не было ничего сексуального, но я почувствовала некую близость в том, как он заглянул в её запрокинутое лицо, и нетерпение, когда он взял её за руки. Окно машины было опущено, но до меня не донеслось и обрывка разговора, как бы сильно я ни напрягала слух.

Мне стало стыдно за то, что я пыталась подслушать, и за то, что последовала за машиной Девлина, когда он выехал несколько минут спустя. Не знаю, что на меня нашло. Меня такой не воспитывали. Благоразумие и благопристойность шли рука об руку в нашей семье, и мне представилось, как бы удивилась мать, узнай она о моём поведении. Подслушиваю личные разговоры, а после преследую человека без его ведома или согласия. Я вздрогнула от воображаемого порицания, но это меня не остановило.

Я понятия не имела, как за кем-то проследить (тем более за полицейским) и остаться незамеченной, но инстинкт подсказывал мне не спешить. Машин на улице практически не было, поэтому нас разделяла добрая половина квартала. Но с таким расстоянием я испугалась, что упущу Девлина, если он начнет слишком много петлять.

Благодаря Итану, я имела представление, куда он направляется. С Рутледж-авеню он свернул прямо на Бофейн, а затем в левый проулок. Я проехала мимо перекрёстка и сделала круг, чтобы дать ему время припарковаться и войти в дом.

Я проверила собственное зеркало, чтобы убедиться, что Девлин не сделал круг и не находится прямо за мной.

Никого. Горизонт чист.

И что теперь?

— Возвращайся домой, Амелия, — сказала я вслух, подумав, что так слова обретут больше силы. — Возвращайся в своё безопасное приятное пустое убежище, где ты защищена от призраков и ведома предостережениями отца.

Но я не запустила двигатель, не развернулась, не растворилась в ночи. Нет, я продолжила сидеть, а затем взяла и вышла из машины.