Рестарт

Ловлю попутку и еду домой. В окне мелькают по-пятничновечернему жизнерадостные молодые люди. Для них тяжелые трудовые будни закончены, и в свои права вступают законные отрывные выходные, когда с чистой совестью можно выпить пива с друзьями, оторваться в ночном клубе, а потом выспаться и делать все, что душе угодно.

Вспоминаю, что завтра иду в кино с Викой, и вместе со всеми радуюсь выходным, хотя всего-то отработал пару дней.

Набираю Кире, и она начинает говорить, только ответив на звонок:

– Все в силе, братишка? Ты освободился? Мама там наготовила на целую роту, когда поедем? Заехать за тобой? Надо еще торт купить!

– Привет! Да, еду домой. Выгуляю собаку и готов.

– Отлично, через полтора часа буду у тебя.

Во дворе замечаю у беседки какое-то веселье. Всматриваюсь и вижу компашку Ягозы и сияющего в моей рубашке Сяву среди них. Иду к ним, и он, заметив меня, выходит навстречу.

– Фил! – Он рад меня видеть. – Приняли! Прикинь, взяли! В понедельник выхожу уже!

– Поздравляю! Красавец!

– Тебе спасибо! – благодарит Слава и как-то виновато поясняет: – Вот, проставился мужикам, отмечаем.

Квест пока не засчитан, думаю, системе все-таки нужно официальное трудоустройство.

От него ощутимо разит перегаром. Я так понимаю, что проставился он на мои деньги.

– Слав, ты мужик взрослый, а я тебе не нянька. Поступай, как считаешь нужным и…

– На! – Сзади меня кто-то очень сильно бьет ладонями по ушам и радостно гогочет. – Оба-на! Саечка за испуг!

Оборачиваюсь и получаю тычок пальцами под подбородок. Всплывает дебаф на минус к восприятию, на глаза наворачиваются слезы. Схватившись за звенящие уши, смотрю, кто это сделал. Передо мной, упиваясь своим чувством юмора, стоит и ржет какой-то чумазый дебильный алкаш, которого я даже не знаю. Его лицо так заплыло жиром, что глаз не видно, только две узкие щелочки. Вместе с ним гогочет вся беседка.

Тупая шутка становится последней каплей в череде тех подлян, что случились со мной в последнее время. Срабатывает спонтанный инрейдж, я впадаю в ярость и неумело, но во всю силу бью его. Удар смазывается и проходит по касательной, едва задев его скулу. Тут же получаю ответку – кулак в печень выбивает из меня воздух, и я, скрючившись, валюсь на землю. Добивающий удар по голове ногой останавливает Слава. Слышу, как он налетает на моего обидчика:

– Стоять! Ты ох. л? Это же Фил…

– Да по мне хоть папа римский! – рычит алкаш. – Мне по х…!

– Да че ты за этого лошка впрягаешься, Сява? – раздается хриплый голос Ягозы. – Пойдем, водка стынет!

– В натуре, малой, что он тебе сдался? – вопрошает жирный. – Ты с нормальными мужиками, с людьми сидишь, благое дело отмечаешь, идем!

Фокусируюсь и запоминаю его имя: Руслан, 36 лет, безработный. Не везет мне на Русов…

Боль выворачивает кишки наружу. Я жду, когда она меня отпустит.

Сява идет к ним.

Глава 18 Из лучших побуждений

Родители – они как Бог. Тебе важно знать, что мать и отец всегда с тобой, что одобряют твои действия и поступки. Тем не менее ты звонишь им, только когда попадаешь в беду или в чем-то нуждаешься.

«Невидимки», Чак Паланик

Я дрался два раза в жизни. Первый раз случился в садике – дрался с девочкой за игрушку, во второй – с задиристым доходягой за девушку в институте. Оба раза проиграл. Только что случился третий, и опять без шансов. Мне настолько обидно, что я открываю интерфейс, собираясь разблокировать «Оптимизацию» и сконвертировать очки навыка Игры в рукопашный бой. Спасает меня только высокий уровень самообладания: «Не дури, Фил! Включи голову!» Да, глупо было пулить этого забулдыгу.

В логах вижу системные сообщения о полученном уроне – удар ладонями (44), удар кулаком (118), но полоска здоровья быстро восстанавливается. Мой кривой панч нанес его здоровью всего тринадцать единиц урона, и эти цифры очень красноречивы. Понимаю, что пора заняться прокачкой навыка драки. Бокс, карате, рукопашный бой, да что угодно. А в том, что промазал, повинна низкая ловкость. Ставлю задачу изучить, как ее развить, и плотно этим заняться.

Привстаю, опираясь на локоть, посмотреть, что там у гопоты. Сява что-то тихо объясняет местному авторитету, показывая то на меня, то на свою рубашку, то на накрытую «поляну». Уголовник что-то переспрашивает. Сява кивает и идет ко мне.

– Как ты, оклемался?

– Почти. – Я сажусь, хватаю протянутую руку и встаю. – Зачем ты с ними якшаешься?

– Там это… Ягоза просил подойти, – не ответив, говорит он, пока я отряхиваюсь. – Не бои€сь, просто на пару слов.