Республика

Полицейский осторожно выпрямился и осторожно прижался к холодной стене. Один из нападавших открыл рюкзак и достал оттуда банку с голубой масляной краской. Зачинщик открыл её, отвернулся от камеры и снял штаны, через несколько секунд закрыл банку, потряс, чтобы лучше смешать краску с мочой и вылил смесь на головы полицейскому, после чего радостно воскликнул:

-Пусть все теперь знают, что ты- голубой. Пойдём, парни!

Экран вновь потемнел.

Ганевский подошёл к телевизору, выключил его, после чего обратился к шокированному в душе Алексу:

-Ну так что, господин Лукаскис, надеюсь не жалеете о том, что сбежали из Каштандау и попросились в «Народную Армию»?

-По правде говоря, я не ожидал, что Керимшичу хватит смелости сделать что-то подобное, даже если его открыто поддержит Латвия… Что касается меня- нет, я не жалею. Я хочу, чтобы Арфия благополучно распалась и вернулась туда, где ей и нужно было всё это время находиться.

-Ну что ж, вы прошли проверку, убив того предателя, я вас поздравляю. Вы, как я понял, занимались «тёмными» делами в Каштандау?

-Да. Я имел подпольный бизнес… И занимался делами, запрещёнными даже в капиталистических странах…

-То есть с оружием обращаться умеете, да и физическая форма у вас очень даже ничего…

-Спасибо.

-Жаль только, не хотите в безоружных стрелять.

-Я думаю- когда-нибудь привыкну.

-Знаете, мне тоже так кажется. Мне нужны такие люди, как вы, Лукаскис. Я вам предлагаю вступить в спецназ. Как вы на это смотрите?

-Если я всё правильно понимаю, спецназ финансируется…- Алекс повернул голову и указал пальцем в сторону российского флага, висящего на улице.

-Правильно понимаете.

-Но я же литовец…

-Послушайте, я сделал вам очень хорошее предложение. Если вы себя хорошо зарекомендуете, то, после присоединения Восточной Арфии к России, вы сможете вступить в ФСБ. И я договорюсь, чтобы вас послали работать в вашу Прибалтику. Хотите- разведчиком, хотите- охранником посольства.

-Вы меня вербуете?

-Можно сказать и так. У меня мало людей, а вы, как я вижу, можете мне сильно помочь. Ну а можете, конечно, отказаться и просто патрулировать улицы или ехать в свой Каштандау, а после обливать полицейских мочой и краской, а затем выкрикивать националистические лозунги, носить угунскрустс и вступите в «Latviešu Tautas Apvienība». Только это не принесёт вам ничего, а я предлагаю реальные перспективы. Так что? Вы согласны? Или дать вам время ещё подумать?

-А знаете, что… Я согласен.

-Поздравляю.

Ганевский протянул Алексу руку, тот пожал её.

На следующий день Алекс приступил к выполнению своих обязанностей. Ганевский назначил его помощником командира небольшого отряда, задачей которого была охрана небольшого пограничного пункта, через который практически никто не проходил.

Один раз правда старушка попыталась пройти к своим родственникам. Она долго упрашивала солдат, плакала, упала на колени, но сторонники Ганевского строго следовали за приказами своего лидера и наотрез отказались её пускать.

В этот же день к вечеру к пограничному пункту подошли арфийские полицейские. Они долго всматривались в окна небольшого домика, в котором находился Алекс со своими сослуживцами, после чего стали что-то обсуждать и что-то записывать в тетрадях.

Проревову было очень скучно, он надеялся выяснить хоть  что-то, но в этой дыре разведчику было определённо нечего делать.

Прошло 8 дней. Алекс опаздывал к назначенному Гарцевичем сроку, но вернуться ни с чем он не мог. Наконец он совсем отчаялся, но неожиданно его новый командир вызвал его к себе в кабинет и закрыл дверь на ключ, после чего обратился к своему помощнику:

-Альнис, не знаю, что такого ты сделал, но сам Дмитрий Ярославович тебя в Борсвайск вызывает, говорит, что ты нужен ему для какого-то важного задания. Уж не знаю, чем ты ему так приглянулся, но тем не менее.

Сразу после получения приказа агент отправился в Борсвайск и в здании «Совета генералов» встретился с мэром.

Обстановка в здании «Совета» чем-то напоминала революционный Петербург 1917 года. Везде было накурено, слышались крики и нецензурная лексика, не все из присутствующих были трезвыми, один раз возле лестницы началась драка между тремя мужчинами. Но самым заметным среди всего вышеперечисленного была военная форма, которую носили абсолютно все, кроме самого Ганевского. Причём форма была без каких-либо нашивок, штаны могли быть частью комплекта арфийского офицера, а куртка- украинского матроса.

Алекс поднялся на самый последний этаж, где располагался заседательный зал думы «Совета». За широкими дверями слышались крики, Проревов осторожно постучался, ему никто не ответил, и он открыл дверь.

Все депутаты в ту же секунду уставились на него, после чего один старик с короткой бородой, который сидел возле самого Ганевского громко прокричал: