Республика девяти звёзд

— Да, Жемчуг Советский! — кивнула головой Люба Светлая. — Это вам за вашу работу дирекция совхоза в премию посылает. Попробуйте наш новый сорт, стоит ли его называть Жемчугом Советским… До свидания, ребята!

Автобус помчался по узкой дороге между виноградниками.

— Надо устроить сбор дружины и пригласить на него все звено Любы Светлой! — предложила Зина Симакова. — Пусть девушки расскажут о своей работе, о том, как выводили новый сорт…

— Этот сорт прежде всего надо попробовать, — предложил Игорь. И облизнулся, поглядев на золотистые грозди. — Тогда и решим — стоит ли приглашать…

— Нет! — возразил Алёшка. — Я предлагаю, ребята, передать этот виноград в столовую. Пусть хоть по маленькой грозди, но всем, всему лагерю будет! И пусть объявят — вас угощает виноградом шестой отряд! Чтобы все знали, весь лагерь!

— Правильно! Всех угостить! Пусть знают наш шестой! — закричали ребята.

Автобус выскочил на шоссе и понёсся вниз. А далеко впереди нежной живой синевой переливалось море…

48. Происшествие

А в пионерском лагере «Спутник» в это время разыгрывались бурные события. Незадолго до обеда в комнату начальника лагеря влетела тётя Тонна. Её маленькая панамка сбилась на самый затылок, круглое лицо стало кумачовым, а бесцветно-серые глаза сверкали ледяным полярным светом.

— Вот! Доэкспериментировались! — выдохнула тётя Тонна, швыряя на стол перед Николаем Серапионовичем свёрнутый в трубку плакат. — До подпольщины дошли!

— Что?! — удивился начальник лагеря.

— А вы разверните и посмотрите! Полюбуйтесь!

Она грузно села на заскрипевший стул и принялась вытирать вспотевшее лицо панамкой.

Николай Серапионович развернул плакат и удивлённо разглядывал неправдоподобно-красные языки пламени, прилепленные к краю стола, кукольную круглоглазую ребячью физиономию и крупные буквы: «Берегите спички от детей!»

— Ничего не понимаю! — Начальник лагеря передёрнул покатыми плечами, — Зачем вы притащили мне это произведение пожарно-прикладного искусства?

Антонина Михайловна пожала плечами.

— А вы на обороте посмотрите, Николай Серапионович! — посоветовала она.

Начальник лагеря перевернул плакат и присвистнул.

На обратной стороне красовалась целая карикатурная композиция, раскрашенная цветными карандашами. В самом центре бумажного листа были изображены весы и виде долговязой, остроносой женщины. Растопыренные согнутые руки выполняли роль коромысла и чашечек, конец острого носа стрелкой опирался на огромный рот, возле которого выписаны цифры. Лицо женщины-весов имело самое сухое и беспощадное выражение и кого-то сразу напомнило Николаю Серапионовичу. На двух ладонях-чашках стояли огромные гири — одна похожая на грушу, увенчанную дужкой-лицом. Вокруг этого лица торчали жёлтые соломки волос, прикрытые сверху маленькой панамкой. На гире стояла жирная надпись: «Тонна». Другая гиря, совершенно круглая, с круглой же дужкой-головой, увенчанной тюбетейкой. В самом широком месте гири написано: «Пуд». Под обеими чашечками корчились полураздавленные жалкие фигурки с красными галстуками.

Оплывшее, усталое лицо Николая Серапионовича вдруг оживилось и повеселело. С явным удовольствием он прочитал текст, выписанный крупными печатными буквами:

Врач свирепый тётя Злоя
Бережёт ребят от зноя,
От воды, от ветерка…
С ней не отдых, а тоска…
Тётя Тонна, дядя Пуд
Отдыхать нам не дают.
За решётку засадили
И походов нас лишили,
Зачитали, запилили…
Погибаем от объятий
Скучных мы мероприятий.
Жить ребята все хотят,
Как живёт шестой отряд!

— Да это же просто здорово! — Николай Серапионович восторженно пристукнул ладонью по рисунку. — Ну и ребятки! Это же и остро, и просто талантливо! Не подозревал я, что в нашем лагере имеются такие артисты!

— Хм! — недовольно фыркнула тётя Тонна. И ткнула пальцем в круглую гирьку. — А кто это такой — дядя Пуд, вы понимаете, Николай Серапионович?

Начальник лагеря захохотал так шумно и весело, что затряслось его тучное тело и слёзы выступили на глазах.

— Ну конечно же, понимаю! — насмеявшись, ответил он. — И тётю Злою, узнал… — Он прищурился. — Ну, и тётю Тонну с её маленькой шапочкой-нашлёпкой я тоже узнал…

Антонина Михайловна поджала губы.

— Что же будем делать, Николай Серапионович?

Лицо начальника лагеря стало серьёзным.