Решето над бездной

     Я взял банку и пошел домой. Вечером играл в карты с Колькой и Олегом, вскоре приехал Юрка. Играли. Я остался три раза, Юрка два, Колька один раз. Потом играли в очко пальцами. Кольке досталось по лбу…

     Вечером перед заходом солнца пошел к дяде Сене. Туда уже пошли мать и отец. Были именины девчонки, которую я не знаю как звать точно. Или Лида, или Рая. Как вскоре оказалось, что ее звали Лидой. Когда пришел то уже все сидели за столом под плетущим виноградом. Отец и мать начали меня упрашивать, чтобы я сел, но я не захотел. Спросил, где Гешка. Он был в комнате, убежал чтобы не садиться за стол.

     Мы с ним вышли на двор. В это время дядя Сеня, бывший уже под хмелем, произносил речь.

     – Выпьем  первым делом за племянницу и пожелаем ей всего хорошего в жизни (одобрительный  шум). А я от себя пожелаю стать ей композитором, есть у нее способности. И когда она этого добьется, то пуст вспомнит эти слова и этот вечер.

     Все поднялись и чокнулись…

     Гешка упрашивал, чтобы я взял его в центр, но я резко возражал. Подошел дядя Сеня с предложением выпить.

     – Лучше и не просите.

     – Ну хоть сто грамм «квасу»

– Нам в школе не разрешают, а вы поощряете.

Дядя Сеня вдруг протянул мне руку.

– Молодец, дай пять!

И пошел рассказывать за столом. Отец мой пытался оправдать:

–Да, но ведь сейчас каникулы.

     – Ты же знаешь, что не заставишь его выпить, так лучше не приставай, – вмешалась мать.

     Лида засмеялась.

     Я в тот же вечер был на Красной. Обратно та же перестрелка взглядами с Н. Я у Валентина взял фонарь и один раз пустил ей луч света прямо в лицо. «Догадайся мол сама».

       Не помню, да и не к чему описывать,                                     Третий день как я провел время до 12 часов. Это не интересно и не подходит к делу. В 12 часов, или около этого (я не обращал внимания на такие пустяки) я отправился к Гешке, чтобы идти на речку. Пошел я в одних штанах. (Если бы в то время меня встретила Татьяна Антоновна, то мне «посчастливилось бы» выслушать двухчасовую «лекция» о неприличии ходить без рубашки в такую жару. Но все обошлось благополучно). Когда пришел к ним, то Гешка сказал:

     – А мы тоже собираемся на пляж. Лида возьмет аккордеон. Они зайдут к вам. А мы с тобой давай сейчас идти. Они пока соберутся.

     – Да нет уж лучше подождем.

– Ну давай, – сказал Гешка, – все равно бы они пришли.

– Мне тоже нужно домой.

– Почему?

– Да я переоденусь. А то все идут одетые, даже ты, а я как идиот.

     Я стал в тень под виноград. Лида взяла аккордеон и заиграла песню, тихо напевая.

     – Слышишь, что поет? – спросил Гешка, но я не понял вопроса.

     – «Каким ты был…»

     – А ты послушай. Слова-то другие.

Лида проиграла еще несколько песен.

     – Пойдем, – ныл Гешка, которому не терпелось на речку, – а то мне со скрипкой к деду идти к трем. Не успею и покупаться.

     Когда мы с Гешкой пришли к нашему дому, мать удивилась:

     –Что так рано с речки?

     – А мы там еще и не были, – ответил я

     – Сейчас пойдем, – добавил Гешка. – Наши тоже следом идут.

     – Ты бы хоть рубашку одел, да штаны белые. Не срамись – сказала мать.

     Вскоре послышался голос Тольки, который первый влетел во двор. Следом за ним зашли и остальные. Разместились под орехом. Лида с тетей Марусей сели на подвесную кровать. Остальные разместились на стульях.

     – Как у вас здесь хорошо. Какое роскошное дерево!

     – Ореху уже 12-ть лет, – сказала мать.

     – Красота!

     Дядя Сеня взял аккордеон и важным голосом объявил:

     – Слушайте, играет артист Мельниковский.

     – Как удар, так и сто грамм, – засмеялась Лида.

     Дядя Сеня начал нести чушь. Потом достал из футляра Гешкину скрипку, отдав аккордеон Лиде. Гешка принес мне гитару.

     – Вот теперь у нас оркестр, – потешался дядя Сеня, – дай мне один бас, а я тебе вторую струну,  – и скрипел смычком по струнам.

     (Дяде Сене было тогда 36 лет: высокий, красивый, с фронтовой медалью,  и мне, шестнадцатилетнему, он казался уже старым. Но теперь с такого удаления во времени я понимаю его наигранность, веселость и, очевидно, зря не ревновал его к юной аккордеонистке)

     – А ты что можешь играть? – спросила меня Лида.

     Я сыграл на гитаре «Грусть» и «Вальс гимназисток», которые показал мне Теплухин Юра. Она их и не слышала и запела совсем на другой лад:

     Каким ты был, таким ты остался,

     Осел лесной, козел степной.

     Зачем опять ты водки нализался,

     И пьяный ты пришел домой.

     и т. д.

     Наконец мы отправились. Возле угла Больничной после некоторых пререканий насчет выбранной дороги все последовали за мной, как более осведомленного. Вытянулись в целую процессию. За нами было увязался Вольт, но я его быстро отчислил. Дядя Сеня шел посреди процессии, неся аккордеон. Я шел рядом с Лидой, лица которой почти не было видно из за опущенных полей шляпы. Гешка поспешил вперед, чтобы занести скрипку для налаживания к деду.